В ортопедических туфлях и нейлоновых чулках Эстелла была далека от идеального, по представлениям Рокфеллера (младшего), лифтера. После атаки японцев на Пёрл-Харбор в прошлом году Америка наконец-то вступила в войну, и молодые люди из всех слоев общества стали уходить в армию. Ушел в армию и наш лифтер.

– Эстелла, есть новости от Кадди?

– Мисс Ферридэй, армия США не шлет мне новостей. Похоже, у вас во Франции настали тяжелые времена. Так Пиа говорит.

Эстелла была права. Как только Германия в ноябре сорок второго года оккупировала так называемую свободную зону, режим Виши стал марионеточным. Людей из транзитных лагерей составами распределяли по сложной сети концлагерей в Польше и Германии. У меня заканчивалась третья коробка с красными булавками.

– Так и говорит?

Для того, кто имеет дело с секретной информацией, Пиа вела себя просто безответственно.

Войдя в приемную, я направилась в свой офис в обход стола Пиа. Но она, как черная мамба, улавливала малейшее движение.

– Кэролайн, тебя ждет Рожер.

– Отлично, – отозвалась я и повернула обратно. – Кстати, Пиа, тебе обязательно посвящать Эстеллу в наши дела? Предполагается, что это секретная информация…

– Когда мне захочется услышать твое мнение, я тебя спрошу.

Ответ Пиа напомнил мне табличку на вольере бабуина в парижском зоопарке: «CET ANIMAL EN CAS D’ATTAQUE VA SE DEFENDER» – «В случае нападения животное будет защищаться».

Я поспешила в кабинет Рожера и замерла на пороге. Картинка была такая, будто по кабинету прошелся вихрь и раскидал все бумаги и книги. А под окном на катке Рокфеллер-центра за тщедушным Санта-Клаусом катилась цепочка людей на коньках. Санта резко остановился, и те, кто катился за ним, попадали, как костяшки домино.

– Рожер, необходимо удвоить количество сиротских посылок. У меня новые цифры. Во Франции двести тысяч сирот. Сотни потеряли родителей, потому что те участвовали в Сопротивлении.

– Нам многое необходимо сделать. Но после Пёрл-Харбор все изменилось.

– Я могу вложить личные средства…

– Тебе известны правила. Ты можешь закрыть дверь? – Рожер сказал это таким голосом, который иначе как дрожащим не назовешь.

Я прислонилась к прохладному мраморному камину.

– Что случилось?

Пожалуйста, только не Пол.

– Несколько вопросов. У тебя достаточно информации по Дранси?

– Шесть пухлых папок.

Дранси, в прошлом жилой комплекс в предместье Парижа, превратился в своего рода центр сортировки заключенных из всех вспомогательных лагерей Франции. Судя по донесениям, которые до меня доходили, это было страшное место. Отстойник перед депортацией. Лагерь охраняла французская полиция, но руководство было из отдела гестапо по делам евреев.

– А что, Рожер? Появились новости?

Мог ли Пол оказаться в подобном месте? Да, Рина была еврейкой, но разве это может быть для него угрозой? В конце концов, она гражданка Франции. Хотя на территории якобы свободной зоны Виши узаконили антисемитизм. Евреев из других стран арестовывали. Казалось, дух вольнодумства в одночасье покинул Францию.

– Просто скажи – ты его нашел?

– Из Франции на оккупированные Гитлером территории отправлено несколько составов с заключенными.

– Пол?

Рожер кивнул.

– О нет.

– Кэролайн, в Нацвейлер-Штрутгоф привезли группу мужчин из Франции. У нас достаточно свидетельств, чтобы предположить, что Пол именно там.

Я отодвинула стул от стола переговоров и села. На полированной столешнице появились и постепенно исчезли следы от моих влажных ладоней. Нацвейлер.

Страшная новость. Но в то же время она странным образом вселяла надежду. Теперь я хотя бы знала, что он жив.

– Почему ты так в этом уверен?

– Из партии заключенных, в которой был Пол, лишь немногих отправили в Дранси, всех остальных – в Нацвейлер.

– В Вогезах?

Нацвейлер-Штрутгоф был единственным постоянным нацистским концентрационным лагерем на территории Франции. И располагался он в пятидесяти километрах от Страсбурга. У меня в голове замелькали картинки труда и физических наказаний заключенных.

Фортье кивнул:

– Неподалеку от городка, в который любили приезжать мои родители. Славный городок, но уединенный.

Рожер бросил на стол бумажный пакет.

Я начала пролистывать документы, выхватывая всю информацию о тех, кто держал в неволе Пола.

Судя по фотографиям разведки Королевских ВВС, лагерь был маленьким – всего двенадцать рядов бараков и еще четыре здания за каменной стеной в окружении заснеженного леса.

Господи, сколько снега. Может, Пол сейчас там замерзает, пока я сижу тут в теплом офисе.

Я внимательно изучала фотографию, пристально вглядывалась в группу заключенных, пытаясь высмотреть среди них Пола.

– Спасибо. Я скажу Пиа, чтобы она навела справки.

– Больше никаких справок. – Рожер разгреб завалы бумаг на столе. – Вашингтон официально разорвал дипломатические отношения с Францией.

– Как такое возможно? Надо позвонить…

– Кому? Консульства в Париже больше не существует. А этот офис закрыт. Только что узнал. Мне приказано уничтожить все сколько-нибудь важное.

– Что мы будем делать?

Фортье встал и посмотрел в окно на каток.

– Я получил распоряжение перевестись в консульство Швейцарии. До особых указаний – никаких переводов денежных средств.

– А связь с Францией у нас хоть останется?

– Надеюсь, будем получать пакеты от «Свободной Франции» из Лондона. Но у них на поиски корабля, который согласится на перевозку, уходит чертова уйма времени. Швейцарцы могут выручить, и на британцев можно рассчитывать.

– Рожер, я очень ценю твою помощь в поисках Пола.

– Брось, Кэролайн. Есть еще один момент касательно Пола.

Я собралась с духом. Что может быть хуже лагеря?

– Я обнаружил имя его жены в списках умерших. Аушвиц-Бжезовица. Рина Родье.

– Рина? О нет!

– Тиф. По крайней мере, указана эта причина. Кэролайн, мне жаль.

Как обухом по голове. Как такое возможно? Бедная Рина. Пол наверняка не знает. Как он это переживет? Все это так ужасно.

Я с помощью лупы рассматривала фотографию.

Если Пол жив, я его найду. Если надо – Атлантику переплыву.

После этого я не один раз наведывалась в «Шнайдер и Гудрич». Благодаря небольшим деньгам Шнайдера мне удавалось удерживать на плаву мой Фонд французских семей, и Рожер, похоже, ничего не замечал. Но теперь возникла реальная угроза закрытия консульства из-за нехватки средств. Официальной связи с Парижем не было, на остальной территории Франции царил хаос, так что решение о закрытии можно было считать вполне закономерным. Но закрывать в то время, когда люди в нас так нуждаются! Мне казалось, это несправедливо. К тому же консульство было единственной ниточкой, которая связывала меня с Полом.