Как-то вечером Рожер, перед тем как уйти домой, заглянул ко мне в офис.

– Ты ослепнешь от этих своих поисков.

– Я в порядке, – как можно бодрее ответила я. – Только нервы шалят, когда самолеты наших ВМС бомбят немецкие подводные лодки в проливе Лонг-Айленд. А теперь еще эти новости о Поле.

– Понимаю. Ты идешь на прием у Вандербильт? Тебе не помешает немного развеяться.

Рожер прав. Если вымотаюсь до предела, какой от меня будет толк?

Я побежала домой, переоделась в самое лучшее черное платье, а сверху надела перешитый папин смокинг. Потом хотела зачесать волосы наверх, но решила, что так буду выглядеть выше, и передумала. В сорок я и без прически прекрасно выглядела.

Когда подошла к особняку Вандербильтов на углу Пятой авеню и Пятидесятой улицы, в двух шагах от нашего дома, у меня появилось радостное предвкушение выхода в свет. Пусть даже это означало встречу с Бетти, которая, скорее всего, сделает вид, будто меня не знает. Я содрогнулась при мысли о том, что увижу Джинкс Уитни. Неприязнь ко мне она унаследовала от своего слабоумного папаши. Но я решила, что буду общаться со старыми приятельницами, и плевать на Джинкс. Могу себя побаловать общением или нет? Не работать же целыми днями.

Особняк Вандербильтов из красно-коричневого песчаника был одним из последних напоминаний об ушедшем «позолоченном веке»[30]. Будет жаль, если его снесут. Но это место стало до некоторой степени старомодным, да и Королева Пятой авеню после смерти мужа вынуждена была снизить свои расходы. Она сократила прислугу с тридцати человек до восемнадцати и переехала в особняк даже красивее прежнего. Миссис Вандербильт воспользовалась этим обстоятельством, чтобы выступить на последнем приеме в качестве организатора сбора средств на благотворительность. Это был такой любопытный микс из турнира по бриджу, танцев и ужина. Вход для всех – двадцать пять долларов. Все вырученные средства уходят на благотворительность.

В первый и в последний раз в эти благословенные залы была допущена публика с улицы. Многие просто стояли и глазели по сторонам. Молодежь, даже не сняв головные уборы и пальто, бродила по первому этажу с открытым ртом. Они с вожделением рассматривали позолоченное дерево и гладили колонны из оникса. Какая-то компания стояла у лестницы напротив фрески с изображением Помпеи. Только в одном холле могли свободно разместиться десять нуждающихся семей.

– Прибыл Мерл Оберон, – объявил невысокий мужчина с мягкой фетровой шляпой в руке.

Игроки в бридж переместились в библиотеку и расселись за тридцатью карточными столами под люстрами из горного хрусталя.

Команды разделились на группы: «Юниорская лига», «Школа Чапин», «Средний уровень», «Принстон». Группа «Чапин» была самой многочисленной.

Перед камином – настолько огромным, что я могла встать в нем в полный рост, – два официанта в смокингах мелом записывали имена участников на доску ведения счета, которая очень напоминала тотализатор в Хайалиа. Компасные стрелки определяли пары игроков. «Норд и Ост». «Ист и Вест».

Как только jeunesse dorée[31] заняли свои места, я, не устояв перед божественными ароматами – каре и воздушной сдобы, отправилась бродить по столовой. Блюда с холодным мясом и устрицами в раковинах, низкая плоская ваза с ирисами из теплицы и огромная, размером с сидячую ванну, серебряная чаша с силлабабом на «взлетной полосе» из белого дамаста. Оркестр играл мелодии Ирвинга Берлина и Коула Портера. Официанты стояли на страже.

Пересчитывают серебро?

После нападения японцев на Пёрл-Харбор казалось, что все молодые люди Нью-Йорка решили записаться в армию. Некоторые ребята приезжали из колледжа домой на рождественские каникулы, а из дома уходили воевать. Все армейские учебно-тренировочные пункты в считаные дни заполнились молодыми солдатами. Миссис Вандербильт объявила вход для военнослужащих свободным. Надо было видеть этих ребят! Летчики ВМФ с Флойд Беннетт Филд в синих кителях с золотой отделкой обсуждали стратегию ведения войны с резервистами.

Большинство молодых людей нашего круга обучались в центре на Парк-авеню. Это здание с высоченными потолками очень напоминало железнодорожные вокзалы в Европе. Ребята выделялись на общем фоне по простой причине – они часто заказывали форму у лучших портных Нью-Йорка. А согласно протоколу, военнослужащие имели право шить форму из шерсти и шелка высшего качества с пуговицами из меди и черепахового панциря.

– Не играешь? – поинтересовалась миссис Стьюарт Корбит Кастер, мамина закадычная подруга.

Я прикоснулась губами к ее напудренной щеке. Мне было особенно приятно встретить ее на приеме. Они с мамой любили рассказывать историю о том, как папа разозлился, когда эти подружки взяли меня, нескольких недель от роду, на выставку домашней птицы в Мэдисон-Сквер-гарден. А привезли обратно в Саутгемптон в кроватке-корзине, которую поставили на мешки с кормом на заднем сиденье машины.

– Решила дать девочкам шанс? Очень благородно. Ты бы их точно в пух и прах обыграла, – сказала миссис Кастер.

Состав команд на доске подсчета производил впечатление: миссис Филд и миссис Кушинг, миссис Ноэль и миссис Дикмэн, миссис Тэнсилл и миссис Очинклосс.

– Жаль, что мама не смогла приехать, – ответила я.

– И мне, дорогая. Возьмешь на себя подсчет? Твоя мама обычно меня выручала, а ты, я уверена, самая честная девочка на этом турнире.

– Миссис Кастер, с огромным удовольствием.

– У нас лимит времени – два часа. Просто собери по гонгу карточки и выдай мне победителя. Ну да ты миллион раз видела, как это делается.

В библиотеке я разложила по столам карточки для записи результатов и коробочки с маленькими зелеными карандашами. Там же, в библиотеке, заметила Бетти в компании Пруденс Боулс, милой кузины Вандербильт с наивными глазами, Джинкс Уитни, не такой милой кузины Рокфеллера, и Киппер Ли – недалекой девицы с десневой улыбкой, одной из фурий Джинкс.

Поза всей четверки со стороны была похожа на нечто среднее между «схваткой» в регби и папским синклитом. Все слушали Джинкс.

Интересно, Бетти еще злится на меня? Она, конечно, смягчится, надо только сделать первый шаг.

– А потом я ей говорю, – вещала Джинкс, – этот человек – член клуба. Мы не делаем исключений. Мне плевать, даже если у нее отец – президент Соединенных Штатов. У нас сейчас нет мест. – Тут она заметила, что ее слушательницы отвлеклись на меня, и обернулась.

Надо сказать, Джинкс, которая умудрилась выйти замуж за деньги, и цветом и фигурой очень напоминала холодильник «Фриджидейр».