Я посмотрела на Холта, потом на Реда.

– Кто-нибудь объяснит, что означает кровавая луна?

– Она предвещает смерть одного из волков Люмоса, – прохрипела Амарис.

Что? Я приоткрыла рот от удивления.

– Не волнуйся. Ты в безопасности, потому что еще не успела обратиться. – В ее сладких словах чувствовался яд. Она резко встала и вошла в Дом.

Я переводила взгляд с Холта на Реда и обратно.

– Думаю, это я.

Холт сглотнул, затем покачал головой.

– Нет, Ситали, – попытался успокоить Ред.

Но в этом был смысл. Видение пришло именно ко мне. Я совсем недавно присоединилась к стае. Я была самой большой угрозой, которая будет нейтрализована, если темный бог завладеет моим рассудком… Сфинкс убьет меня, если у других не хватит духа. Она прикончит меня, если я стану монстром, которого теперь боялась больше, чем своего отца.

Холт бросил взгляд на окна Дома.

– Они собираются попросить Нур призвать Сол в Гелиос.

– Но Люмос сейчас там.

Он кивнул.

– Произойдет затмение.

Два божественных светила встретятся над Гелиосом. Но будет ли скудного света, исходящего от звезд, достаточно, чтобы удержать Анубиса подальше от Люмины?

К тому времени когда Холт и Ред встали, и последний протянул мне руку, помогая подняться на ноги, Берон послал Чейза к Нур. Сестра тут же открыла портал. Чейз недолго оставался в Гелиосе с Люмином и Волком. Вскоре все трое вернулись. Облака все еще застилали небо, когда Сол, услышав зов Нур, покинула Люмину, чтобы воссоединиться с Люмосом над ее храмом.

Когда мы вошли, Амарис ужинала на кухне. Она закончила жевать то, что было у нее во рту, и сообщила Холту, что собирается обойти периметр. Она не удостоила меня даже мимолетным взглядом, но с подобным безразличием я могла смириться.

Тепло моей родины витало в Доме. Я старалась не обращать внимания на тени, которые шептали, что меня оставили здесь нарочно. Что другие не хотели, чтобы я шла с ними. Что мне больше не рады в моем доме. Что я отравлена. Мишень для проблем. Слишком неустойчива, чтобы мне доверять. Лгунья. Я скрыла от них видение.

– Ты в порядке? – спросил Ред, прислоняясь бедром к одному из длинных столов.

Я прошлась кончиками пальцев по трещинам, оставленным годами рубки и нарезки и кивнула, пытаясь заглушить непрекращающийся шепот.

– Ты голодна?

– Всегда, – ответила я.

Он улыбнулся.

– Тогда давай что-нибудь приготовим.

Холт вмешался.

– В снежном погребе есть форель.

– Снежный погреб?

– Мы собираем снег с вершины гор и храним его в небольшом подвале, – объяснил он. – Это помогает сохранять мясо и рыбу, которую мы ловим и приносим домой.

Дом. Это слово будто бы дразнило меня. Коварные тени нашептывали, что Гелиос перестал быть моим домом. Солнечный свет никогда не приветствовал тьму. Это место тоже не было мне домом. Оно создано для таких, как они. Я не была одной из них, потому что еще не обратилась.

Я была другой.

Я принадлежала ему.

Была его темным солнцем.

Что-то во мне дрогнуло от голосов, проскользнувших в моем сознании. Я вцепилась в край столешницы, перед глазами все поплыло. Я хотела разорвать этот шепот в клочья, вонзить в него зубы, трясти и рвать, пока каждое слово не истечет кровью.

– Ситали? – позвал Ред, наклоняя голову, чтобы заглянуть мне в лицо.

Моя кожа была такой горячей, что казалось, она вот-вот вздуется и облезет. Холодный пот выступил у меня на лбу и верхней губе. Я чувствовала, как он стекает по моей шее. Мои ногти удлинились и заскребли по дереву. Когда я пошевелила руками, на пол посыпалась стружка.

– Ситали, успокойся, хорошо? Холт! – крикнул Ред с оттенком беспокойства в голосе.

Ред мгновенно оказался рядом со мной. Я услышала голос Холта. Я не могла сфокусироваться на чем-либо.

– Холодную тряпку, – бросил один из них.

Мокрая, холодная ткань скользнула по моему лицу и шее.

– Все в порядке, – сказал он. – Дыши. Успокойся.

Проклятие. Ред.

– Ситали, послушай, – потребовал Холт, поднимая меня на стол и удерживая в вертикальном положении. – Это отнимет у тебя каждую унцию сил, но ты должна спрятать то, что берет над тобой верх сейчас, глубоко внутри. Представь, что в твоем животе есть бутылка. Затолкни все чувства в нее и заткни пробкой.

Достаточно большой бутылки, чтобы вместить то, что я чувствовала, просто не существовало. Ни кувшина, ни бочонка тоже. Даже гора не могла удержать то, что хотело вырваться из меня наружу. Злые вихри огня бушевали в моем теле, угрожая поглотить мое сознание.

– Послушай же, – взмолился Холт. – Твое тело хочет последовать за Люмосом, пойти к богу луны и измениться, но сейчас тебе нельзя возвращаться в Гелиос. Там небезопасно.

У меня сдавило грудь. Я сделала несколько неглубоких вдохов только для того, чтобы моя грудная клетка вернулась в нормальное положение. Я не могла этого сделать. Не могла сдержать рвущееся наружу чувство. Не могла успокоить его даже на секунду. Я была слишком слаба. Всегда.

Слезы катились из моих глаз, падая на предплечье.

– Все в порядке, – мягко заверил меня Холт. – Знаю. Это мощное чувство, но ты сильнее, Ситали.

Я не чувствовала себя сильной. Я чувствовала себя так, словно осколки, из которых я состояла, были раздавлены чьим-то каблуком, стерты в пыль и выброшены на песок. Я закашлялась, всхлипнула и рухнула на плечо Холта, подавляя это чувство, запирая его, как он и велел.

Я не могла представить бутылку, как он предлагал, но в моем животе разлилась густая маслянистая тьма. Вместо того чтобы затушить свой огонь, я утопила это чувство в вязкой темноте.

Когда, придя в себя, я моргнула, Холт, сидящий в соседнем кресле, выпрямился. В камине теплились угли. Я приподнялась.

Диван, на котором я спала, был достаточно удобным, но я пролежала в одной позе слишком долго. Мои мышцы болели, а тело ныло.

– Что случилось? – неуверенно спросила я.

– Ты почти превратилась. С уходом Сол твое тело устремилось к Люмосу. Тем не менее ты сумела побороть это желание и почти сразу же заснула. Я принес тебя сюда, чтобы ты отдохнула. Если спросишь мое мнение, в большой гостиной самая удобная мебель в доме.