– Налить вам еще чаю, мистер Монтгомери? И снова, когда тот посмотрел на Дика, его лицо приобрело прежнее странное выражение. Мистер Стивенс, подняв глаза, заметил это выражение; он перевел взгляд на поблекшую женщину у чайного столика и задумался, есть ли у мистера и миссис Монтгомери дети.

Благодаря Дику у мистера Стивенса появилась прекрасная возможность прервать неприятный разговор о работе. Он повернулся к хозяйке, которая нехотя обсуждала с миссис Стивенс отдых в Богноре. Миссис Монтгомери как раз сказала, что, по ее мнению, это слишком уж скучное место, а миссис Стивенс ответила, что не заметила ничего такого, и поспешно добавила: возможно, это потому, что она привыкла. Остальные тоже присоединились к беседе, однако Стивенсы были вынуждены тщательно следить за тем, что говорят. Сами они изучили каждый уголок приветливого старого города, но вскоре обнаружилось, что хозяева не знают о нем решительно ничего. Монтгомери объяснили, что хотели дом на море и открыли для себя Богнор, когда путешествовали на автомобиле вдоль побережья и останавливались в больших отелях. Решив, что это именно тот вариант, который им подходит, они обратились к агенту по продаже недвижимости и попросили найти им лучший участок земли в этом месте. Просьба была выполнена – и вот они поселились здесь. Они хотели жить подальше от побережья, потому что шум моря действовал миссис Монтгомери на нервы.

Мягко и ненавязчиво Стивенсы пытались дать Монтгомери понять, сколько всего чудесного ждет их в Богноре, – но под пустыми взглядами слушателей все эти чудесные вещи одна за другой блекли и таяли. Дик начал было рассказывать о том, как весело на пирсе среди автоматов, – о захватывающих играх, где можно попытать счастья и иногда получить свою весело позвякивающую монетку обратно; о настольном футболе, где надо уметь управлять одиннадцатью парами маленьких ног, сражаясь с командой противника; о доме с привидениями, где платишь пенни и из потайных дверей, которые так сразу и не увидишь, появляются жуткие призраки, – и постепенно умолк: миссис Монтгомери не сводила с него выцветших, ничего не выражающих глаз. Она кивнула и сказала:

– Да… Должно быть, это очень забавно.

– Ну что же вы? – воскликнул мистер Монтгомери. – Ешьте в свое удовольствие! Угощайтесь! Здесь полным-полно всего – и еще столько же могут принести!

Еда была вкусной, и Стивенсы изо всех сил старались отдать ей должное, но кусок не лез в горло. И если Эрни все нравилось до тех пор, пока мистер Монтгомери не призвал его есть в свое удовольствие, то остальным чаепитие с самого начала не доставляло никакой радости; в нем было что-то странное и натянутое, а море и песок, казалось, отодвинулись в невероятную даль…

Наконец хозяин отошел от камина и поставил свою чашку на поднос. Потом направился в угол комнаты у окна и вернулся с большим серебряным ящичком сигарет и коробкой сигар.

Мистер Стивенс любил хорошие сигары, и ему страшно хотелось положить в карман ту, которая досталась ему, и спокойно выкурить ее вечером. Курить днем ему не нравилось. Дик и Мэри взяли по сигарете, и под воздействием табачного дыма неловкость немного рассеялась.

– Наверное, вы хотели бы осмотреть комнаты? – спросил у них хозяин.

– Очень хотели бы, – сказал мистер Стивенс, и миссис Стивенс прибавила, что было бы чудесно осмотреть такой великолепный дом.

Они встали и вышли в прихожую, где мистер Монтгомери непонятным таинственным жестом указал на маленькую дверь, которая, как догадался мистер Стивенс, вела в уборную.

– Не хотите ли вы… э-э… ну вы понимаете… – пробормотал он.

– Не нужно, спасибо, – заверил его мистер Стивенс.

– Точно? Вы всегда можете…

– Совершенно точно. Спасибо.

– А вы не думаете, что ваш младший сын…

– Нет. Я думаю, что и ему не нужно.

– Ну что ж, отлично! – снова громко и оживленно воскликнул мистер Монтгомери. – С чего начнем? С верхнего этажа?

Миссис Стивенс сказала, что, по ее мнению, начать с верхнего этажа было бы чудесно.

– Надеюсь, вы меня извините, – пробормотала миссис Монтгомери. – Здесь так жарко, а я так плохо переношу жару.

– Чаепитие было замечательным, – сказала миссис Стивенс, когда хозяйка собралась уходить.

– Очень рада, – вяло улыбнувшись, ответила миссис Монтгомери, прошла в зал и закрыла за собой дверь.

Лестница оказалась широкой и пологой, совсем не такой крутой и узкой, как в “Прибрежном”, и Стивенсы поймали себя на том, что поднимают ноги намного выше, чем нужно. Ковры были мягкими и роскошными, а на стенах висела коллекция карикатур, изображавших охоту.

– Это моя спальня, – сказал мистер Монтгомери, останавливаясь у двери просторной, изысканно обставленной комнаты.

На мгновение он преградил Стивенсам дорогу и огляделся, раздуваясь от гордости. Казалось, он вбирает комнату в себя, когда делает вдох, а потом снова выдыхает ее. Наконец он отступил, и Стивенсы по очереди почтительно вошли внутрь.

– Смотрите, как устроено освещение. Вот тут можно зажечь свет над туалетным столиком, а вот этот выключатель гасит его и зажигает над кроватью. Как видите, даже вставать не нужно.

– Какая чудесная раковина! – воскликнула миссис Стивенс.

Она читала объявления о продаже домов с умывальниками в каждой спальне, но собственными глазами видела такую раковину впервые: величественная, как аппарат для приготовления газированной воды, белая, эмалированная, с зеркалом и серебристыми приспособлениями для туалетных принадлежностей. – А такое вы видели? – спросил мистер Монтгомери с улыбкой. Он включил еще одну лампочку, и на этот раз она таинственным образом зажглась прямо где-то внутри зеркальца для бритья, висящего на стене. – Посмотрите, – сказал он мистеру Стивенсу.

– Да, вот это я понимаю – удобно! – воскликнул мистер Стивенс.

В зеркальце отражалось его собственное лицо, увеличенное до огромных размеров и освещенное снизу. Прежде ему казалось, что он выбрился гладко, но теперь он видел у себя на подбородке множество жестких черных волосков разной толщины – как на лесной поляне, где от деревьев остались одни пеньки.

– Сразу понятно, что бритва старая! – засмеялся мистер Монтгомери, и мистер Стивенс, улыбаясь, ответил, что да, действительно.

– Отсюда видно море! – воскликнула Мэри, подойдя к окну.

Мистер Монтгомери рассеянно посмотрел на нее. – Да. Его видно, – сказал он, – зато не слышно. Правда, где-то вдалеке время от времени завывает эта проклятая сирена, но, похоже, без нее им обойтись нельзя.

Они переходили из комнаты в комнату, и все оказались одинаково роскошными: толстые ковры, глубокие мягкие кресла, блестящая мебель. В ванной были весы, огромная банка с фиолетовой солью для ванн и душ. Стивенсы следовали за мистером Монтгомери, широко раскрыв глаза от изумления; те, кто шел позади, шепотом переговаривались между собой, а те, кто оказывался во главе процессии, рядом с хозяином, бесконечно повторяли восторженное “Ничего себе!” и “Подумать только!”. Сам же мистер Монтгомери с каждым шагом все больше оживлялся и раздувался от гордости.