Она ненавидела, когда он называл ее так. Только Андреа называла ее Рией, сокращением от «Мария». А она звала Андреа — Реа. Впрочем, присяжные об этом не знали и не должны были это знать. Они не знали, какой злой она была в тот день. Настолько злой, что смогла убить.

— Я зашла в кладовку и схватила первое попавшееся под руку. Я могла бы схватить банку консервированных бобов или старую сковородку. Я просто взяла то, что лежало ближе всего. Я поняла, что это такое, только когда все закончилось. Этим предметом оказалась отвалившаяся от стула ножка. Стул сломался несколько недель назад и стоял в гараже. Эдвард планировал его починить.

Когда я вышла из кладовки, он стоял ко мне спиной и смотрел через окно в сад. И ждал, когда я выполню приказ и поднимусь в спальню. Я всегда шла первой. Для него это был определенный ритуал хозяина — он приказывал, я повиновалась, поднималась наверх и все готовила. Потом он входил и наслаждался. Не знаю, может быть, тогда он считал, что я уже ушла из кухни. Когда я вспоминаю тот момент, то вижу его не в цвете, а в черно-белом изображении. Даже не знаю почему…

На самом деле Мария прекрасно знала почему. Если хочешь показать людям, насколько ты отстранена и оторвана от собственных чувств, ты должна сказать, что видела тогда все в черно-белом цвете. Люди, увлекающиеся парапсихологией, называют это явление выходом астрального тела. Это состояние, при котором человек видит себя как бы со стороны. Но на суде Мария решила не сгущать краски и не впадать в эзотерику, а ограничиться наблюдением о том, что видела все в черно-белом цвете. В библиотеке было много интересных книг по психологии.

— Я подошла к нему сзади, размахнулась ножкой стула и ударила его по голове. Не помню, чтобы я слышала какие-либо звуки. У меня в голове все гудело, и я испытывала лишь чувство страха. Я боялась того, что произойдет, если не сделаю этого. Никогда в жизни я не была в таком ужасе. Он ничего не сказал и не повернулся. Я попала ему в голову, ножка не соскользнула. Он… просто повалился. Я стояла над ним. Не знаю, сколько прошло времени. Было так тихо, словно я оглохла. Должно быть, я была в шоке, потому что потом некоторое время смотрела через окно в сад.

Правда. Сад выглядел великолепно.

— Когда я пришла в себя, то вышла в коридор, вынула из кармана пиджака Эдварда его мобильный телефон и позвонила в полицию. Я сразу сообщила, что сделала. К тому времени, когда приехал наряд, все казалось мне нереальным. Я была в ужасе и одновременно впервые за много лет чувствовала себя так, словно у меня с души упал камень. Я радовалась тому, что жива. Я понимала, что мне больше не придется себя резать. Я знала, что в этот вечер не умру, а это было самое главное. Я почти двадцать лет держала в секрете все, что со мной происходило, и поэтому не смогла ничего объяснить во время допроса в полиции.

На лице Имоджин Паскал, вышедшей проводить перекрестный допрос, было выражение человека, жаждущего крови. Джеймс Ньюэлл несколько раз повторял Марии о том, что в поведении сторон во время суда нет ничего личного. Просто мисс Паскал хотела выиграть дело, получившее хорошее освещение в прессе.

— Миссис Блоксхэм, — произнесла она и сделала небольшую паузу, но к такому выпаду Мария была уже готова. Обвинитель хотела, чтобы Мария рассердилась и перестала себя контролировать. Но она твердо решила вести себя сдержанно и спокойно. — Из вашего рассказа следует, что у вашего мужа был чрезвычайно плохой характер. Вы признаете, что он был уважаемым специалистом в выбранной им профессии?

— Признаю, — Мария кивнула.

— И вы признаете, что у него не было приводов в полицию, свидетельствовавших о том, что он был склонен к насилию или обману?

— Уверена, что это так. — Мария не отрывала взгляда от бортика трибуны, за которой стояла.

— Получается, что вы — единственный человек, выдвигающий против него подобные обвинения? — продолжала мисс Паскал.

— Насколько мне известно, — ответила Мария ровным голосом. Имоджин Паскал будет задавать заранее подготовленные вопросы.

В этой игре обвинителю причитается несколько очков, которые она обязательно получит, и с этой ситуацией придется смириться. Главное — не вступать с ней в спор и не начать пререкаться.

— Давайте проясним несколько моментов. Вы познакомились с мистером Блоксхэмом, когда тот работал волонтером в благотворительной организации помощи людям, занимающимся членовредительством. Как вы сами узнали о существовании этой организации?

— О ней узнала Андреа. Она не хотела, чтобы я снова начала себя резать.

— Мистер Блоксхэм работал волонтером в этой организации до того, как вы туда обратились? — уточнила мисс Паскал. Мария кивнула. — Вы не считаете, что его работа в этой организации является еще одним доказательством благородства его характера и заботы о благе окружающих?

Мария рассмеялась.

— Что вас так рассмешило, миссис Блоксхэм? — с улыбкой спросила обвинитель.

— Разве вы сами не понимаете? Он искал там нужного ему человека — и нашел меня. Это не счастливое совпадение. Ничего в четко распланированной жизни Эдварда не происходило просто так. Ему нужна была несчастная женщина, которую он мог бы контролировать, поэтому сознательно занимался ее поисками. Ему был нужен сломленный жизнью человек. Я думаю… скорее, знаю, так как прожила с ним много лет, что Эдвард получал удовольствие, наблюдая за тем, как я себя режу. Он стал волонтером не для того, чтобы помогать другим людям. Он помогал лишь себе.

— Вы хотите сказать, что его работа в этой организации была частью великого плана начать отношения с женщиной, которая занимается членовредительством?

— Да, — уверенно ответила Мария.

— Могу я спросить, у вас когда-либо диагностировали паранойю? — спросила мисс Паскал.

— Нет. Я никогда не была на приеме у психиатра до встречи со специалистом перед судом.

— Поэтому вы признаете вероятность того, что у вас паранойя или другое тяжелое психическое заболевание, которое пока не диагностировали?

Мария еще сильнее сжала кулаки, и из раны снова начала капать кровь.

— Мне кажется, что я знала бы, если б у меня было психическое заболевание.

— Правда? Бо́льшую часть вашей жизни вы себя резали. Разве это не поведение, которое заслуживает диагноза?

Джеймс Ньюэлл поднялся с места.

— Ответчица не обязана отвечать на этот вопрос, — обратился он к судье.

— Я не сумасшедшая! — воскликнула Мария. — Это Эдвард хотел, чтобы все считали меня такой! Это неправда, и это нечестно!

— Успокойтесь, пожалуйста, миссис Блоксхэм, никто не утверждает, что вы сумасшедшая, — успокоила ее судья.

Инспектор Антон что-то прошептал на ухо сидящему рядом с ним полицейскому, и оба рассмеялись. Марии захотелось ему врезать.

— Продолжим, — сказала мисс Паскал. Она уже заработала одно очко. — На всем протяжении вашего брака вы жили в хорошем районе, в дорогом доме, и у вас не было необходимости зарабатывать деньги и делать вклад в семейный бюджет. Это так?