больше похожем на журчание ручья. Как репетирует речь и сам с собой спорит. Сквозь сон она видела его силуэт – высокий, худощавый и жилистый, сейчас он был словно натянутая до предела струна. И кажется, он не ложился сегодня. Во всяком случае, когда Наталье показалось, что она, наконец, заснула и перестала слышать его бормотание, он дотронулся до ее плеча.

– Наташа. Пора.

Он деликатно отвернулся, пока она выбиралась из-под одеяла, умывалась и надевала навигаторский комбинезон. Развернулся только тогда, когда услышал, как она откашлялась за его спиной. Землянка выглядела сонной и растерянной. Бледно-голубые цвета скользили по ее лицу, рассыпаясь тревожно-оранжевыми молниями. Но – Ираль не мог это не заметить – она неплохо контролировала себя. Даже улыбнулась:

– Доброе утро. Мне кажется, ты сегодня не ложился…

– Зато я готов к сегодняшнему дню. – Он подошел и взял ее за руки. – Сейчас я отведу тебя в лабораторию. Там будет моя мать. Рядом с ней тебе ничего не угрожает. Держись ее. После, когда вы завершите обследование, попроси отвести тебя в зал Совета, ко мне. Прошу тебя, не передвигайся одна по резиденции, это небезопасно. А после того, как начнется заседание, и я объявлю официально о своих претензиях на трон, – опасно.

Наталья чувствовала только его руки на своих запястьях, как от них, проникая под кожу и медленно смешиваясь с собственной кровью, разгорается что-то новое, до этого момента не испытанное. Оно заставляет сильнее биться сердце. Оно путает мысли и вертится веретеном в груди, выдавливая глупую улыбку. Девушка закусила губу и опустила глаза.

– Наталья, ты меня слышишь? – обеспокоенный голос Ираля стал строгим.

– Да, конечно. Держаться твоей матери, после лаборатории идти к тебе, – повторила. Подняла на него глаза: – Ираль, а что за обследование? Что там будут со мной делать? Ты обещал рассказать.

– Ничего, что может быть расценено тобой как больное, стыдное, страшное, – он нахмурился, пытаясь иначе построить предложение, но сам потерял мысль, отмахнулся. – Это похоже на то, что вы называете фотографирование.

Наталья просияла:

– А, фотография! Хорошо… Ираль, – торопливо позвала, заметив, что он собирается к выходу. Он заметил ужас в ее застывшем взгляде. – А тебе… А нам… Не надо?

Она замолчала – то самое веретено, что крутилось в груди и заставило начать фразу, сейчас рухнуло иглой в ноги, пригвоздив к полу. Жаром полыхнули щеки, уши и шея.

– Что? Я не понял, Наташа.

– А нам не надо закрепить цвет… или как это все у вас называется?

Он поднял глаза к потолку, усмехнулся:

– Если ты о поцелуе, то нет. Того, чтобы было в шлюпке, достаточно.

Наталья густо покраснела, отвернулась:

– Хорошо. Тогда я готова.

Она говорила быстро-быстро и отводила взгляд, а Ираль слеп от цветовых искр, которые она оставляла вокруг себя. Будто ее поместили в пламя, и она сейчас в агонии погибнет. Клириканец перехватил ее и привлек к себе, положил руку на плечо девушки так, чтобы она не выскользнула. Легко надавил на шестой и седьмой шейные позвонки. Девушка запрокинула голову и прикрыла глаза. Цветное пламя вокруг нее успокоилось, сомкнувшись изумрудно-золотым.

– Вот так-то лучше, – прошептал.

У нее мягкие волосы, совсем не такие как у клириканских женщин. Нежная кожа. Особенно на губах. Такая чувствительная. Ираль чуть склонился к девушке и коснулся губами ее щеки, чуть ниже скулы. На мгновение задержался, уловив, как она затаила дыхание. А когда отстранился, увидел огненно-рыжий след от поцелуя – он расцвел сказочным папоротником, распустил затейливые вензеля и растаял, будто пропитавшись в кожу землянки.

«Этого не может быть», – он с сомнением смотрел на девушку. Вслух произнес:

– Пора.

* * *

Около дверей покоев Ираля и Наталью ожидали офицеры сопровождения. Молчаливые, словно статуи, они бесшумно двигались за спиной и всякий раз пугали Наталью, когда резко появлялись у плеча, чтобы предупредительно ввести код и распахнуть двери. Ираль провел ее до дверей лаборатории. Передал с рук на руки матери. Наклонившись, поцеловал костяшку указательного пальца девушки, и вышел в коридор.

Наталья в нерешительности смотрела ему в след.

– Нас вчера так и не представили друг другу, – царица обошла кругом землянку, встала напротив, сложила на животе руки – Наталья зацепилась взглядом за мерцающее золотом кольцо, казалось, что в камне запечатан настоящий живой огонь. – Мао́ль.

Она протянула руку, Наталья вложила в нее свои пальцы, подняла глаза:

– Я совсем не знаю ваш этикет. Что я должна сделать? Поцеловать вашу руку? Пожать ее?

Маоль Адальяр усмехнулась:

– Достаточно рукопожатия… – она изучала землянку, пристально следила за ее движениями и видела, как на ладони – неуверенность, страх, решимость. К ним подошла директор лаборатории, жестом пригласила землянку в кресло, придвинула столик с препаратами. Царица наблюдала за девушкой. Спросила с интересом: – Как давно вы знакомы с моим сыном?

Наталья поняла – врать бессмысленно, царица знает и чувствует все наперед:

– Несколько месяцев. Я стала его ученицей по полетной технике.

Маоль понимающе кивнула:

– Вы – навигатор… Хм. Вы же понимаете, что, став оайли моего сына, вы не сможете больше летать. Ваше место будет навсегда приковано к нему.

– Ираль ещё больше меня любит небо, но отказывается от него, чтобы возглавить свой род. Уверена, я смогу разделить с ним его утрату.

В глазах царицы вспыхнуло и погасло удивление. Сотрудница лаборатории подсоединила к пальцам девушки датчики-прищепки. Наталья почувствовала слабый укол тока, неприятный, но терпимый, если не думать, что за тобой наблюдают, вооружившись микроскопом. Узкий вертикальный зрачок царицы расширился, Наталью пробрало до костей от накатившего первобытного страха. Чтобы не дрожать, она как могла вцепилась в подлокотники, хоть прищепки на пальцах мешали. Клириканка, проводившая манипуляции, положила свою руку на тыльную сторону ладони девушки, успокаивающе похлопала.

– Я бы хотела понять, что заставило Ираля пожелать отказаться от неба? – царица приблизилась, снова обошла девушку со всех сторон. Опять застыла перед ней. – Ты влюблена в моего сына?

Наталья медленно выдохнула. Врать бессмысленно – царица видит ее насквозь:

– С первой минуты, как увидела.

Признание далось легко. Наталья сама не ожидала, что это – правда. Первое восхищение им там, в классе на Тамту, уважение, подмешанное со страхом – оно не давало покоя, раз за разом возвращая к нему мысли. Она вспомнила до мелочей тот момент, когда он появился на борту «Фокуса», как равнодушно скользнул по ней взглядом, как раздраженно отвечал на ее вопросы. А она раз за разом находила новые, чтобы снова оказаться рядом с ним. Снова испытать это завораживающее чувство, как перед падением в бездну: страх и невероятное чувство полета.

Взгляд Маоли стал тяжелым и вязким, губы приоткрылись, чтобы скривиться презрительно. Наталья кивнула: