– Да я ж тебе уже говорила, да? – Она уставилась на него с удивлением. – Ты шо, глухой, шо ли? Или как? Щас я не знаю, иде Джо. Я его с того самого дня не видала. Но зато знаю, иде Эрни Уоллес, да. Швыряет монеты так, будто банк грабанул.

– Ты думаешь, что они с Джо Слинсби в тот день совершили ограбление? А потом подрались при дележке и Уоллес победил? – сглотнул Сэмюэль.

– А шо ж ишшо? Конешна, – сказала его собеседница с презрением. – Сдается мине, шо ты придурок, да.

– Может быть, ты и права, – не стал спорить инспектор. Ему надо было быть осторожнее. Он притворился, что задумался, отвернувшись от женщины. – А может, и нет…

– Да кого это колышет? – Жительница трущоб сплюнула на узкий тротуар.

– Меня. – Полицейский схватил ее за руку. – Послушай, мне надо найти этого Эрни Уоллеса. Мне очень надо точно знать, что тогда произошло.

– Ну, Джо-то ничо тебе не скажет, – решительно помотала головой женщина. – Ему больше всего досталось.

– А ты откуда знаешь? – продолжал настаивать Телман.

– Ну ты даешь! Да потому шо видала, как же ж еще?

– А Слинсби грозил отомстить Уоллесу? Куда он потом делся?

– Не знаю. Никуда он не смылся. Он лежал тама, как мертвяк, да, – неожиданно лицо рассказчицы изменилось. – Дьявол! А мож, он действительно помер? Его же ж никто опосля не видал!

– В таком случае, – медленно произнес Сэмюэль, не отводя от нее взгляда, – если есть свидетели, что Эрни убил его, то Эрни за это вздернут!

– Конечно, я свидетель! Клянусь, я все видала. Я тебе все расскажу!

И она выполнила свое обещание, а больше инспектору ничего не требовалось. Вместе с двумя констеблями он разыскал и арестовал Эрнста Уоллеса по обвинению в убийстве Джосайи Слинсби. Однако, несмотря на все усилия, угрозы, обещания и давление, которые Телман применил при допросе, Уоллес твердо стоял на том, что оставил Джо Слинсби в аллее, там же, где тот и упал, а сам покинул сцену драки со всей скоростью, на которую только был способен.

– Ну на фига надо мне было волочить его на этот чертов Бедфорд-сквер?! – спрашивал он с недоумением. – Для чего? Ты шо, думаешь, я поволоку мертвяка, которого сам же и заделал, через весь Лондон посредь ночи? И все для того, чтобы бросить его на чьей-то чертовой лестнице? Да за каким хреном?!

Идея же о том, что он засунул счет за носки Коула в карман трупа, заставила Эрнста серьезно усомниться в умственных способностях инспектора.

– У тебя совсем крыша двинулась, точно! – хрипел Уоллес, широко открыв глаза. – Ты шо несешь об этих носках?! – Он чуть не поперхнулся от смеха.

Сэмюэль ушел из участка в Шордиче, погруженный в раздумья. Машинально он глубоко засунул руки в карманы, не понимая, что повторяет движения Питта. Инспектор верил Уоллесу просто потому, что все, что тот говорил, имело смысл. Уоллес убил Слинсби в жестокой и бессмысленной драке, причиной которой была несдержанность характера и ссора из-за денег. Он ничего не планировал ни до, ни после убийства – все произошло абсолютно спонтанно.

Но тогда откуда в кармане Слинсби оказался счет за носки и где он его достал? Где сейчас находится Коул? Жив он или мертв? И самый главный вопрос – почему он исчез?

На ум Телману пришел только один ответ – для того, чтобы шантажировать генерала Брэндона Балантайна. Перегретый воздух стлался по улицам. Он поднимался волнами от булыжников мостовых, а кирпичные стены по обеим сторонам улиц не позволяли ему исчезнуть. Верховые лошади пробирались между сотнями кебов, двуколок и других повозок, и на спинах лошадей темнели разводы от пота. В воздухе остро пахло навозом. Этот запах нравился полицейскому гораздо больше, чем застоялая, липкая вонь, поднимавшаяся из канав.

Бродячий куплетист стоял на углу улицы, собрав вокруг себя небольшую группу слушателей. Он исполнял какие-то нескладушки про Транби-Крофт и увлечение принца Уэльского Фрэнсис Брук. В его версии Гордон-Камминг представал в гораздо более выгодном свете, чем наследник престола и его высокородные дружки.

Сэмюэль остановился, послушал пару минут и дал мужчине трехпенсовую монетку, а затем перешел улицу и продолжил свой путь.

Чего же все-таки хочет шантажист? Денег или каких-то услуг? И, наверное, во всем этом есть еще что-то, помимо тела Слинсби – хотя тогда они думали, что это тело Альберта Коула, – иначе генерал бы так просто не сдался. Ответы на все эти вопросы мог дать только Балантайн. Поэтому инспектор решил сделать так, как сказал Питт, – подробно изучить жизнь генерала, – но сделать это очень осторожно. И он ничего не скажет об этом Грейси. Лицо Телмана залил жаркий румянец, когда он подумал об этой девушке. Его удивило, каким виноватым он себя почувствовал, когда решил ничего ей больше не рассказывать, после того как пообещал помочь, пусть даже и косвенно.

Инспектор шел по улице, глубоко засунув руки в карманы, сжав губы и ссутулив плечи. В горле у него першило от запахов гнилого дерева, грязи и нечистот.

На следующее утро Телман опять вернулся к изучению военной биографии генерала. Ему надо было знать какие-то подробности, чтобы лучше понять этого человека и его слабости, понять, откуда у него могли взяться враги и какими эти враги должны были быть. Из того немногого, что узнал инспектор, наблюдая за Балантайном после обнаружения трупа на ступенях его дома на Бедфорд-сквер, старый военный представлялся ему холодным, педантичным человеком, предпочитавшим вести жизнь отшельника.

Сэмюэль расправил плечи и ускорил шаги. Он был абсолютно уверен, что ему еще очень многое предстоит узнать, гораздо больше, чем было непосредственно связано с шантажом и телом Слинсби, лежащим на ступенях дома генерала. Может быть, с точки зрения закона это было и не важно, ведь Телман уже арестовал Уоллеса по обвинению в убийстве. Хотя шантаж – это тоже преступление, независимо от того, кто стал его жертвой.

Инспектор не хотел говорить с офицерами, людьми одной крови с Балантайном, получившими такое же образование и также купившими себе офицерские патенты. Естественно, они горою встанут за одного из своих, так же, как встали бы против любого врага, угрожающего их приятной, привилегированной жизни! Полицейскому хотелось переговорить с простыми рядовыми солдатами, которые не будут слишком заносчивыми, чтобы говорить с ним, как мужчина с мужчиной, и будут честно ругать или хвалить генерала. Он сможет говорить с ними как с равными и выжать из них детали, мнения и имена.

Ему понадобилось три часа, чтобы разыскать Билли Тредвелла, который пять лет назад служил рядовым в индийской армии. Сейчас он владел трактиром, расположенным на берегу реки. Билли оказался тощим человеком с громадным носом, всегда готовым улыбаться, показывая сломанные зубы, два из которых, самые передние, отсутствовали начисто.

– Генерал Балантайн? – весело переспросил он, облокотившись на бочку во дворе своего заведения «Красный Бык». – Тогда он еще был майором Балантайном, сэр. Да, давненько это было, сэр, но я хорошо его помню. Конечно, сэр. А в чем, собственно, дело?