в сторону логова Гегемонов. Пилота отпустили, и он почти побежал в противоположном направлении — только чтобы оказаться подальше от нас.

Лес был на удивление дикий, неухоженный, словно мы шагали по глухим местам, а не по окрестностям колоссального города. Ничуть не напоминал жалкую чащу рядом с военной базой — высокие деревья с раскидистыми кронами, свисающие с них зеленые бороды то ли мха, то ли лиан, упавшие стволы, покрытые цветастыми наростами местных грибов, и огромное количество живности.

Пришлось шарить по рюкзакам, искать баллончики репеллента, иначе бы местные летучие кровососы просто сожрали бы нас живем. Из-под ног то и дело выскакивали совсем мелкие твари, существа вроде летающих белок парили между веток и гадили очень-очень прицельно.

Мягкий свист, пришедший сверху, в эту природную идиллию никак не вписывался.

— Неужели за нами? — спросил Макс.

К моему удивлению над кронами показался не самолет и не вертолет, а нечто вроде классической летающей тарелки — два составленных вместе блюдца с торчащими снизу ногами. Сверкнули ее лоснящиеся бока, эта штуковина зависла на месте, и из открывшейся дыры начали выпадать какие-то свертки.

Я не сразу сообразил, что это тиззгха в своих чешуйчатых плащах!

— Залегли! — наконец сориентировался я, и моя бойцы дружно попадали наземь.

Лес огласило нестройное «ты-тык-тык», и ствол одного из деревьев переломило, точно спичку. С тяжелым хрустом оно начало валиться точно на нас, но зацепилось за соседние и остановилось.

Это еще не хватало!

Тиззгха, вроде бы неуклюжие и толстые, перемещались невероятно быстро, они припадали к земле и будто скользили по ней. Выцеливать их было невероятно сложно, и приходилось лупить по площадям, не давая им шевельнуться, поднять голову или что там у них, подобраться ближе.

Кончилось это тем, что они тоже залегли.

— Юнесса, обходите их справа, — велел я. — Дю-Жхе, можешь подстрелить эту штуку?

Тарелка висела на месте, только вертелась туда-сюда.

— Попробую, — ответил ферини, поднимая автомат.

Он выстрелил раз, второй, мне показалось, что искорка вспыхнула на брюхе летательного аппарата. Но больше ничего не произошло, а нелюди снова ринулись вперед, затрещало еще одно дерево, на этот раз далеко за нашими спинами.

На этот раз я точно попал!

Раскоряченная зеленая фигура подскочила, словно ее ударили снизу, и осталась лежать без движения.

— Есть! — заорал я. — Лупи их!

Свалился второй тиззга, третий, и тут они наконец пробежали достаточно, чтобы подставиться под удар сбоку.

— Давай, Юнесса! — приказал я.

И дело оказалось сделано.

Да, у нелюдей имелось неплохое оружие, сами они показывали неслабую физподготовку. Но все же они были в первую очередь торговцами, и не воинами, и в тактике имели, похоже, довольно слабое представление, она у них сводилась к одному простому принципу — бежим вперед и всех валим, кроме того человека, которого нужно взять в плен.

Странно, что никто не попытался вывести меня из строя через имплант в моей голове.

Или на этой тарелке нет Матери Кладки?

Двое самых упорных тиззгха почти добрались до наших позиций, и только тут свалились, прошитые десятками пуль. Из-под зеленых плащей потекла темная густая жидкость, похожая то ли на нефть, то ли на смолу, и ветер принес знакомую смесь запахов.

Дю-Жхе выстрелил одиночным, снова целясь по летательному аппарату, но вновь ничего не добился.

Зато тут показала себя охрана гегемонского дворца, которая видимо проморгала тарелку, а теперь неожиданно ее обнаружила. Что-то мелькнуло вверху, громыхнуло, ударная волна от взрыва пригнула кроны, и вниз посыпались горящие обломки, которых оказалось на удивление мало.

— Вапще, бах — и нету, — сказал Макс.

А я поднялся и зашагал туда, где лежали в зарослях убитые тиззгха, чтобы узнать наконец, что прячется под их жутким одеянием. Стволом автомата подцепил край зеленого плаща и тот противно зашуршал, захрустел, зашелестел, когда я попытался отвести ткань в сторону.

Желудок мой сжался, накатило отвращение такой силы, что на глаза навернулись слезы, рот наполнился горькой слюной.

В человеческих языках не было слов, чтобы описать это, хотя оно имело определенную форму и конструкцию. Скопление органов, кое-как слепленных друг с другом: сизые мешки, черные трубки, серые ленты и палки, налипшие там и сям штуки вроде морских огурцов и морских звезд, прозрачные шарики, внутри которых что-то пульсирует, зажигается и гаснет.

И почему-то все это забыли завернуть в кожу, чешую или перья.

Судя по звукам, за моей спиной кого-то стошнило — и это бойца, прошедшего через войну, видевшего не один десяток трупов, как своих, так и чужих.

— Ну и гадость, — рядом со мной появился Дю-Жхе, невозмутимый, как обычно. — Ничего удивительного, что они прячутся… У нас есть сказка о Собирающих Себя, о существах, которые начинаются с беглой части какого-то организма, которая нападает на других, отгрызает у них детали и приделывает себе… она растет, становится злее и опаснее.

— Ну и сказочки у вас… — пробормотал я.

Висящая на моей груди «звездочка» Геррата нагрелась и запульсировала, давая знать, что он хочет выйти со мной на связь.

— Слушаю, — сказал я, вытащив ее.

— Что там у вас конкретно творится? — спросил он. — Какой-то воздушный бой?

— Долго рассказывать, но это не мы, — буркнул я, отводя взгляд от туши тиззгха. — Самолетами мы пока не обзавелись.

— Да, не сомневаюсь, — он усмехнулся. — Ну что, смотри, что у нас с дворцом.

Сердце мое встрепенулось — пока сражались с тиззгха, я несколько забыл о главной цели и о главном враге.

Геррат говорил неспешно, обстоятельно, я слушал его и старался все запоминать, хотя знал, что он перешлет все на мой классификатор. О том, кто именно сейчас охраняет дворцовый комплекс, сколько там народу, и о том, что внутрь можно попасть не только через главные ворота или один из служебных входов.

Очень давно, чуть ли не в момент создания дворца выкопали подземный тоннель для срочного бегства самых главных шишек. Он ни разу не пригодился, потом про него забыли, и теперь нам предстояло проверить, в каком он состоянии.

* * *

Вход в древние подземелья прятался в узком овраге, сверху заросшем густыми кустами так, что его не было видно и с десяти метров. Зато от его устья начиналась дорога, очень древняя, заросшая, покрытая грязью, но все еще различимая — обломки плит проезжей части, некоторые лежат, другие стоят вертикально, вырванные корнями, между ними пучки травы.

Сам вход прятался под слоем земли примерно в метр, и я нашел его только по вентиляционной трубе с решеткой, которая торчала из склона.

— Придется поработать лопатами, — сказал я, скидывая с плеч рюкзак.

— Вот уж