Пылесос отключается и «сбегает» прочь, самостоятельно укладываясь на место.

— Так, понял, — Макс примирительно поднимает ладони вверх. — Пережду бурю в своей комнате. Если не поубиваете друг друга, в чем я сомневаюсь, зовите ужинать, — подмигивает издевательски.

Хочу отругать сына, но он оказывается проворнее. Подбегает ко мне, быстро чмокает в щеку, потом огибает сбоку — и скрывается за дверью одной из комнат.

Переглядываюсь с Каримом и закусываю губу.

Муж смотрит на меня сейчас со смесью нежности и вины.

Мы оба погорячились. Впрочем, нам не привыкать.

Карим приближается ко мне вплотную, берет мое лицо в ладони и целует в носик, заставляя поморщиться.

— Энджел, девочка моя, все нормально будет. Найдем мы нашу дочь. Да и она не пропадет и себя в обиду не даст. Сама же говоришь, мой характер, — хмыкает довольно, а я хлопаю его ладошкой по стальному торсу. — Успокаивайся, а то серебристой стала вся. И в глазах ртуть. Красиво, конечно, но лучше береги силы.

Целует меня. Сначала ласково, а спустя пару секунд все требовательнее. Сминает губы жадно и страстно.

Охотно откликаюсь, словно мы и не ругались вовсе. Не могу долго злиться на любимого.

От накативших чувств и эмоций Карим случайно включает телевизор в гостиной.

Хихикаю мужу в губы и чуть отстраняюсь.

«Вторую жизнь — знаменитому зданию, — вещает журналист с телеэкрана. — Спустя почти двадцать лет на месте разрушенной лаборатории «Дженерик» решили построить онкологический центр общегосударственного значения. Сейчас ведутся подготовительные работы…»

Мы с Каримом одновременно устремляем взоры на телеэкран. А потом многозначительно переглядываемся.

— Я пойду Руслану позвоню, — хрипло выдает муж, с трудом отпуская меня. — Обсудим… это, — указывает взглядом на телевизор. — Заодно расскажу о побеге нашей дочери. И спрошу, как там Ник. Они ведь должны чувствовать друг друга…

Карим чмокает меня в висок и уходит, по пути выключая телевизор.

Я застываю на месте и задумчиво изучаю потухший экран, в котором отражается мое лицо.

Наблюдаю, как серебристое сияние «прячется», а я становлюсь прежней. Все те же платиновые волосы, глаза цвета ртути, фарфоровая кожа, без единой морщинки.

За минувшие годы мы с Каримом практически не изменились внешне. Не постарели ни на день. Видимо, регенерация поддерживает наши тела в идеальном состоянии. Как долго это продлится — неизвестно. Не хочется загадывать.

Поначалу мы с мужем переживали о том, как будут расти и развиваться наши дети. Но пока они ничем не отличаются от своих сверстников. И отлично вписываются в общество. Разве что способности ребятам приходится прятать…

Из размышлений меня выдергивает звонкий вскрик моей второй дочери Виктории, доносящийся из коридора. Следом раздается громкий звук пощечины и глухое мужское «ай».

Паника захлестывает меня, а ноги сами несут к выходу. Успеваю заметить, как Вика вырывается из объятий незваного гостя. Отталкивает его и пятится ко мне.

— Анжелика, я… — растерянно произносит смутно знакомый мужской голос.

— Мам, это к тебе! — не оборачиваясь, фыркает Вика. — И нас опять перепутали!

Дочь обиженно надувает губки, отступая еще на шаг от «маньяка». Но силу не применяет, сдержанная девочка.

Наконец-то, я могу рассмотреть наглого посетителя. Собираюсь высказать ему пару ласковых, но слова застревают в горле.

Невозможно!

— Герман? — сипло выдавливаю из себя.

Осматриваю его с головы до ног, ошеломленно свожу брови. Это точно он, ошибки быть не может. Но… как?

Словно в подтверждение моих мыслей, руки Германа вдруг покрываются изморозью.

— Анжелика, — вопросительно смотрит он на меня, а потом переводит взгляд на Вику, которая выросла почти моей точной копией. Как и Ника. Карим еще шутил, называя меня копировальной машиной. Благо, хоть Макс в него пошел.

— Да, — улыбаюсь сквозь внезапно выступившие слезы. — А это моя дочь Вика, — киваю на все еще разозленную девушку.

Не выдержав, порывисто приближаюсь и обнимаю Германа.

До конца не верю, что он вернулся. Настоящий. Живой. И привычно холодный. Только чересчур напряженный, будто призрака увидел.

Хотя это я пугаться должна.

— Малышка? — недоуменно шепчет он мне на ухо. — Какой сейчас год?..

Конец