Я посмотрела пленку. Все было ясно как божий день: во время игры он украдкой вытаскивал фишки из кармана и выкладывал их на стол.

Я позвонила Вилли и попросила его подъехать ко мне на квартиру, сказав, что чеки готовы.

Он появился, раскрасневшись от холода. На нем было очень дорогая куртка.

– Привет! – Он чмокнул меня в щеку и слегка обнял. – Хочу сказать, что твои игры просто потрясающие, ты лучше всех в городе их организуешь, и все об этом знают!

Я улыбнулась и поблагодарила его.

– Я хочу кое-что тебе показать.

Просмотрев пленку, он побледнел:

– Молли, ты не знаешь, под каким я сейчас давлением. – В его голосе послышались истеричные нотки. – У меня неприятности. Я связался с плохими ребятами и не могу попросить свою семью о помощи. Они убьют меня, они и так уже уверены, что я неудачник.

Он уже рыдал. Я подала ему несколько салфеток.

– Понимаю, – соврала я.

Бедняжка, сынок богатых родителей, который скорее украдет, чем расскажет родителям. Вор, шулер и трус – вот кто он был, но мне нужно было, чтобы он воспринимал меня как кого-то, кто оказывает ему услугу, а не как врага. Беспринципный и доведенный до отчаяния, Вилли мог быть опасен. Поэтому я дала ему понять, что я – его союзник.

– Слушай, я никому не покажу эту пленку, но тебе придется выплатить все, что ты подтасовал, и больше ты играть не будешь никогда. Я порву эти чеки, а ты выплатишь мне остальное, когда сможешь. Ты играешь со многими друзьями твоего отца, с влиятельными людьми, которые могут быть полезны для тебя в будущем.

Он сразу же согласился, бормотал благодарности и без конца извинялся. Совершенно ясно, что, если бы я встретилась с ним без этой пленки, он повел бы себя по-другому. И очевидно, что на других играх ведущие не стали бы вести себя так дипломатично.

– Короче, оплати долги, и пленка твоя.

Он обнял меня, перед тем как уйти, вид у него был униженный и побитый.

– Спасибо, что так все устроила, – тихо произнес он. – Ты хорошая.

В конце концов Вилли возместил все полностью, и я отдала ему пленку. Разумеется, я сделала копию, но больше я никогда о нем не слышала, и мне не пришлось пускать ее в ход.

Из этой неприятной истории я извлекла ценный урок: никогда не поручать кому-либо свои игры. Я должна сама все контролировать.

Сразу после ухода Вилли мне позвонил один из моих постоянных игроков. Он хотел оспорить двести пятьдесят тысяч долларов, которые он выплатил Илье в декабре.

Этот игрок на тот момент должен был около миллиона, и он принципиально хотел оспорить эти двести пятьдесят тысяч. Я позвонила Илье, который, конечно, сказал, что этому не бывать.

Я закрыла глаза и откинулась на диване, измученная, как никогда. Бессонные ночи, эмоциональная опустошенность, груз ответственности на моих плечах начали физически сказываться на мне. В довершение всего я должна поговорить с Гленом.

Он открыл дверь. Я помедлила, не зная, в каком он настроении.

Он притянул меня к себе:

– Прости, дорогая, я слишком много себе позволил. Все это твое, игра и прочее.

Мне хотелось верить ему, но я не могла. Я слишком устала, чтобы вступать в споры, и не стала сопротивляться его объятиям. Но я так скучала по Юджину, по его бескорыстной любви.

Я убедила себя, что помогаю Юджину, а на самом деле я помогала самой себе, и теперь чувствовала, как вина тяжким грузом давит мне на грудь. Я не помогла ему, а разрушила его.

Мы с Гленом решили выйти пообедать вечером, и оба слишком много выпили. Он взял меня за руки, как будто собрался делать мне предложение:

– Сколько?

– Что ты имеешь в виду?

– Сколько стоит для тебя бросить покер? Я выпишу чек. Я вложусь во все, что ты захочешь делать.

Он вытащил чековую книжку. Взгляд его был совершенно безумным.

– Так сколько? Я готов вписать цифру.

– Зачем это? Ты хочешь, чтобы я была твоей собственностью? – Ярость внезапно вспыхнула во мне. Глен привык с помощью денег контролировать любые ситуации. А теперь он хочет контролировать меня. – Нет такой цифры, Глен. Меня нельзя купить.

Наши отношения продолжали ухудшаться. Он пытался все контролировать, я сопротивлялась. И чем больше я сопротивлялась, тем сильнее он давил. У него было единственное эффективное средство подчинить меня: игра.

Из моих записей следовало, что он так и не выплатил мне те двести тысяч, которые проиграл в ту ночь, когда мы в первый раз поссорились. Он начал придерживать все больше денег, которые, по моему мнению, он задолжал, когда проигрывал в других играх. А когда я пыталась получить эти деньги, он говорил, что я порчу наши отношения.

Когда я в конце концов переехала в отель под чужим именем и написала ему прощальный емейл, он был в шоке. Он звонил мне, моим друзьям, моим помощникам. Он приехал в «Плазу» и стал требовать, чтобы ему сообщили, в каком я номере. Он попросту не владел собой.

На следующий день я направила емейл Кеннету Реддингу, спрашивая его о большой игре. Он ответил сразу же:

Мы играем сегодня у Эдди.

Я думал, вы организуете это вместе.

Кровь бросилась мне в лицо. Черт. Черт. Черт!

Я мгновенно поняла, что происходит. Глен наверняка отправился к Эдди и вынудил его встать на его сторону. И Эдди, которого я считала своим другом, на самом деле не был другом никому. Он бизнесмен – и увидел тут шанс оттолкнуть меня в сторону и заполучить Глена как еще один актив.

Я была вне себя от ярости. Схватив стакан, я швырнула его об стену, и он разлетелся на множество мелких осколков.

Следующие несколько недель были кромешным адом. Эдди проводил большую игру. Глен вел по понедельникам мою же игру у себя дома, а я с трудом могла устроить одну игру в неделю. Ни Глен, ни Эдди не отвечали на мои звонки. А по моим подсчетам, они оба должны были мне кучу денег.

Если ты собираешься обокрасть меня или отказаться от своего слова, по крайней мере, имей мужество посмотреть мне в глаза.

Голова у меня шла кругом. Нет, я не опущу руки, чтобы покорно принять свою судьбу. Я не испугаюсь, как это было со мной в Лос-Анджелесе. К тому же в этот раз мне некуда было идти.

И я начала обдумывать планы, как вернуть себе игру. Я знала, как уничтожить обоих. Ну разумеется, я могла это сделать. Мне были известны их секреты. Я была свидетелем нарушений закона с их стороны. Но они могут отплатить мне тем же. Все мы в каком-то смысле были повязаны. Некоторые из нас серьезно нарушали закон. И поэтому я решила повести себя благородно.

У меня были другие контакты и другие игры. Но прелесть Нью-Йорка уже стала меркнуть.