Я умерла? Уменя такая мигрень, словно вголовной коробке расплавились мозги, иужасная тошнота. Возможно, это иесть ад: ужаснейшее похмелье доскончания веков.

Раскинув руки встороны, чувствую подладонями толстое одеяло. Явсвоей кровати. Кажется, погода хорошая. Это единственная информация овнешнем мире, которая уменя есть. Яне знаю, какой сейчас день, лучи утреннего иливечернего солнца бьют мне вокно, неначаласьли война стех пор, какяуединилась свосемью бутылками водки. Впрочем, сам факт, что язадаюсь этими вопросами, говорит овысокой степени трезвости. Слишком высокой. Дэвид запрыгивает накровати ижалобно мяукает. Глажу его помягкой шерстке.

–Привет, малыш.

Мой голос звучит хрипло. Протягиваю руку иберу первую попавшуюся коробочку стаблетками. Она пуста. Принимаюсь шарить рукой потумбочке иопрокидываю пластиковые флакончики, они падают икатятся пополу. Раздосадованная, вылезаю из-под одеяла исобираю состола ипола все упавшие флакончики. Переворачиваю их один задругим ис тревогой понимаю, что все пусты. Потом начетвереньках ощупываю ковер, надеясь, что хотя одна таблетка закатилась подкровать. Ничего. Хватаю бутылку водки, ноона тоже пуста. Медленно сажусь накровать, выстраиваю флакончики натумбочке ваккуратный ряд инаконец оглядываюсь вокруг– впервые стех пор, какпроснулась. Повсюду валяются бутылки, подшкаф закатилась недоеденная банка равиоли, откоторой наковре остался кровавый след томатного соуса, один издвух прикроватных светильников валяется наполу соторванным абажуром. Хаос. Ноэта картина невызывает уменя никаких чувств. Она мне хорошо знакома. Явернулась напять лет назад. Япоклялась себе, что этого больше неслучится. Обещала Алисе, что брошу пить. Черт, яслишком трезва длявсего этого. Встаю. Аптечка выпотрошена, все содержимое свалено вванну. Излекарств осталась только упаковка таблеток отголовной боли. Ценой нечеловеческих усилий направляюсь накухню, открываю морозильник. Тоже пусто. Растерянно смотрю надно морозильной камеры.

Вздрагиваю, услышав рядом мяуканье. Дэвид хрустит сухим кормом– покафельному полу лежит распоротый пакет. Ксчастью, несмотря набеспамятство, яне забыла накормить единственное живое существо, накоторое всегда могу рассчитывать.

Дэвид недовольно шипит, нопозволяет взять себя наруки. Наливаю ему мисочку молока имисочку воды. Вырвавшись измоих объятий, Дэвид начинает жадно лакать.

Сколько времени прошло? Дотрагиваюсь долба. Понему струится пот, номне, какни странно, холодно. Руки трясутся. Смотрю поверх столешницы ивижу Феникса, который валяется надиване. Настолике стоят две пустые бутылки водки. Тру глаза. Такое ощущение, словно нейроны прокатились вбарабане стиралки. Голова болит так сильно, что немогу думать. Почему уменя небыло панической атаки? Какипроблем сдыханием…

Потом раздается стук вдверь. Полестничной площадке эхом разносятся голоса. Смутно припоминаю, что кто-то уже стучал вдверь, настойчиво звал меня, потом снова стучал… Это могло быть каквчера, так идве недели назад. Понятия неимею. Яне открывала. Слышу, какнезваные посетители возятся сзамком, ивздыхаю. Они собираются зайти внутрь. Итут мне вголову приходит абсурдная мысль, похожая намимолетную вспышку молнии, намгновение осветившую темную комнату.

Авдруг это Алиса?

Наверное, явсе еще пьяна. Несмотря наэто, нетвердой походкой направляюсь квходной двери. Вздрагиваю, наткнувшись взглядом насвое отражение взеркале. Япомню, что красилась, обводила черным глаза– совсем какраньше… Подправым глазом макияж потек. Наклоняю голову набок, удивляясь, что нечувствую ниотвращения, нигнева, анаоборот– облегчение, какое испытываешь привиде старого друга, окотором давно небыло вестей. Изподъезда снова доносится шум. Рывком открываю дверь, ислесарь, который стоял заней наколенях, чуть непадает кмоим ногам. Вижу ангела. Раз так, то ядействительно умерла. Потом понимаю, что еслибы умерла, то попалабы вад, атам ангелов непредусмотрено. Сдругой стороны, встретить ваду слесаря тоже маловероятно.

Тишина. Анджела, одетая вголубое платье исандалии ему подцвет, выглядит невероятно элегантно. Она приоткрывает рот исмотрит наменя сосмесью облегчения иизумления. Потом, опомнившись, решительно обходит слесаря, который по-прежнему стоит наколенях, изаключает меня вобъятия.

–Какже ты меня напугала, Алиса,– шепчетона.

Я реагирую несразу, ностоит мне положить голову Анджеле наплечо изакрыть глаза, какменя успокаивает ее знакомый запах ванили стерпкими нотами цитрусовых. Понятия неимею, какдолго мы налестничной площадке стоим, обнявшись,– похоже, передоз коктейлями «транквилизаторы-водка» приводит кдезориентации вовремени. Вреальность нас возвращает покашливание.

–Извините,– по-английски говорит Анджела теплым властным голосом, обращаясь кслесарю.– Явам заплачу.

Одной рукой волоча засобой чемодан наколесиках, адругой подталкивая меня подспину, Анджела заходит вквартиру, достает бумажник ипротягивает мужчине несколько купюр, после чего захлопывает дверь.

Потом кладет холодную руку мне налоб, хмурит густые брови. Большие карие глаза наполняются беспокойством.

–Утебя жар,– отмечает Анджела иуверенным шагом пересекает гостиную.

Иду следом, боясь, что она вот-вот исчезнет. Напороге спальни она замирает, имне становится стыдно заваляющиеся наполу бутылки водки, забеспорядок игрязь, которые там царят.

–Вижу, ты успешно борешься сманией чистоты ипорядка,– констатирует Анджела сневозмутимым видом. Потом едва слышно вздыхает.– Ладно, будем разбираться спроблемами впорядке живой очереди.

Сэтими словами она идет вуборную. Слышу звук открываемых изакрываемых шкафчиков ибегущей вводы. Через несколько минут она возвращается ипротягивает мне стакан итаблетку отголовы. Послушно проглатываю, после чего Анджела отводит меня вуборную.

–Я приготовила тебе ванну. Можешь неблагодарить. Ясделала это ради себя, потому что ты благоухаешь так, словно живешь безводопровода.

Она уходит, оставляя мне необходимое уединение. Стягиваю майку. Она вся мокрая отпота. Бросаю джинсы напол. Меня знобит. Ныряю вгорячую воду, куда Анджела, судя повсему, вылила полбутылочки пены дляванны, изакрываю глаза. Оттепла ноющие мышцы немного расслабляются. Слышу, какза дверью Анджела разговаривает потелефону иходит покомнате.

Через некоторое время она дважды стучит вдверь.

–Можно войти?

Вушах унее наушники. Продолжая говорить потелефону, она кладет нараковину чистое полотенце, которое нашла вшкафу вспальне.

–Эбби передает привет,– прежде чем выйти, бросает она какбы между делом, словно впроисходящем нет ничего странного.

Сижу вванне, пока неостывает вода, потом закутываюсь вхалат инаправляюсь вспальню. Там больше нет нитрупов бутылок, нифлаконов оттаблеток, ниоткрытых банок… Анджела сменила постельное белье, приготовила мне пижаму и, надев мои резиновые перчатки длямытья посуды, теперь стоит наколенях всвоем прекрасном платье иэнергично оттирает отковра бурое пятно, оставшееся оттоматного соуса. Дэвид синтересом наблюдает заней. Он всегда обожал Анджелу. Опятьже, Анджелу все обожают.