Одни излучших выходных, которые уменя когда-либо были. Короче говоря, катастрофа.

Когда ввоскресенье вечером Джереми подвозил меня домой, ячуть было непризналась ему вовсем, поэтому следующие десять дней предпочла сним невстречаться. Меня напугала близость, которую Джереми сумел выстроить между нами. Вконце концов ясдалась, поскольку вместе содиночеством комне возвращались тоска ибессонница.

Первоначальный план совстречами раз две недели становится все более хрупким барьером напути креальности наших сДжереми отношений. Стех пор, какмы начали встречаться, мне больше ненужно снотворное. Когда мне трудно заснуть, яперечитываю его сообщения. Они меня успокаивают. Неразговорчивый Джереми, вопреки всему, каким-то образом пробрался сквозь мою колючую проволоку. Поэтому язаглушаю внутренний голос, который твердит отом, что яступаю потонкому льду, исоветует непривыкать копасной близости.

Дверь вквартиру открыта, внутри горит свет, номеня никто невстречает. Слышу голоса, иду наних. Вкоридоре витает запах плавленого сыра. Захожу накухню ивижу Зои, которая сидит перед дымящейся запеканкой измакарон, прижимая кгруди плюшевого ослика. Невольно делаю шаг назад. Стол накрыт натроих. Яэтого совсем неожидала.

–Fuck, Алиса,– говорит Зои, завидев меня.

–Привет,Зои.

Подходит Джереми. Он хочет поцеловать меня вгубы, нояотворачиваюсь ицелую его вщеку. Меня раздирают противоречивые чувства: ощущение, что япопала вловушку, иумиление отэтой простой семейной сцены. Машинально выключаю радио.

–Алиса, уменя ктебе вопрос,– говорит Зои.– Если ты американка, то почему говоришь по-французски?

–Потому что янаполовину американка, наполовину француженка,– едва слышно отвечаюя, осторожно садясь накраешек табурета.

–Совсем какЭльза, Снежная королева! Она тоже американка.

–Я уже объяснил тебе,– говорит Джереми, ставя настол свою порцию,– что Снежная королева неамериканка. Действие оригинальной сказки происходит вДании.

–Ничего незнаю,– надувается Зои,– яхочу, чтобы Эльза была американкой.

Джереми улыбается икладет натарелку кусок запеканки. Несмотря нарастущий дискомфорт, привиде расплавленного тянущегося сыра исоуса бешамеля уменя текут слюнки. Ктомуже вглубине души мне нравится атмосфера, которая здесь царит. Макароны ссыром, маленькая девочка впижаме… Маленькая девочка, которая, кажется, никапельки несмущена моим присутствием, продолжает расспросы:

–Ты любишь бургеры?

–Да.

–Акока-колу?

–Да.

–АДональда Трампа?

–Нет.

Зои шумно дует насвою полную запеканки ложку, потом засовывает ее врот, умудряясь измазать нос сыром.

–АДональда Дака?– вдруг кричит она снабитым ртом.– Ялюблю Дональда Дака, потому что он славный, ине люблю Дональда Трампа, потому что Дональд Трамп– нехорошая утка!

Беру тарелку сзапеканкой, которую протягивает мне Джереми, ине могу удержаться отсмеха:

–Ты права. Ятоже люблю Дональда Дака.– Ловлю насебе задумчивый взгляд Джереми испрашиваю:

–Почему ты так смотришь наменя?

–Просто,– мягко отвечаетон.– Смейся чаще. Смех тебе клицу.

Отего слов уменя замирает сердце, ия, смутившись, заставляю лицо принять нейтральное выражение. Зои болтает напротяжении всего ужина, то идело вовлекая вбеседу своего плюшевого ослика. Время отвремени явстречаюсь взглядом сДжереми, который улыбается поверх запеканки измакарон. После еды он убирает состола иукладывает Зои спать.

Я тем временем сажусь надиван вгостиной. Слышу, какДжереми читает сказку, какЗои задает вопросы, аон отвечает. Сдочерью он другой– больше улыбается, громче смеется. Опускаю голову наруки. Спокойствие, которое яиспытываю рядом сДжереми,– ужасная ошибка. Сней придется покончить.

Джереми возвращается сбаночками диетической колы илимонада, который передает мне, исадится рядом. Подумать только: он заморочился икупил этот лимонад слаймом, который есть далеко нево всех супермаркетах, потому что знает, какяего люблю. Эта внимательность Джереми кдеталям, причем отнюдь недемонстративная, трогает меня также сильно, какипугает.

–Тебе следовало сказать, что ты сегодня сдочкой…

–Это ее неделя, иты сама предложила встретиться…

–Виктуар упомянула, что Зои уматери.

Джереми приподнимает бровь, подносит баночку кгубам иделает глоток. Повисает тяжелое молчание.

–Чего ты насамом деле хочешь?– наконец спрашиваетон.

–Я хочу, чтобы мы придерживались правил, которые самиже установили.

–Правил, которые ты установила,– поправляет Джереми.

–Аты согласился. Никаких серьезных отношений, никакой совместной жизни, никаких ссор игромких признаний влюбви поддождем. Помнишь?

Джереми пожимает плечами, ина покрытой щетиной щеке раздраженно дергается мышца. Через мгновение он встает, подходит кстоящему рядом смузыкальным проигрывателем мини-бару, вкотором хранятся крепкие спиртные напитки. Достает бутылку виски иналивает себе стакан. Джереми никогда неупотреблял алкоголь вмоем присутствии. Это еще одна измелочей типа покупки черничного джема иливыключения музыки домоего прихода, которые заставляют меня чувствовать себя вбезопасности рядом сним. Джереми отпивает глоток, смотрит наянтарную жидкость ииздает невеселый смешок.

–Знаешь, может, поначалу меня иустраивали отношения безобязательств ипривязанностей, отношения, которые небудут влиять намою жизнь илижизнь моей дочери… Нотеперь все изменилось. Яскажу тебе, что яхочу: яхочу большего. Яхочу, чтобы ты присутствовала вмоей жизни каждый день. Чтобы все было по-настоящему. Хочу засыпать ипросыпаться рядом стобой, хочу, чтобы вы сЗои общались ичтобы мы проводили вместе уик-энды, хочу, чтобы ты ворчала наменя зато, что яне вынес мусор илизабыл половину вещей изсписка покупок, хочу, чтобы мы проводили воскресенья запросмотром глупых сериалов… Вот чего яхочу.

Он злится; взгляд унего такойже пронзительный ихолодный, каквнашу первую встречу. Немогу его выдержать и, опустив голову, невидяще смотрю набраслет усебя назапястье. Нервно тереблю подвески.

–Ты меня незнаешь… Ты совсем незнаешь меня настоящую…

Джереми свнезапным раздражением пожимает плечами.

–Я знаю, что ты нелюбишь авторское кино, морепродукты иразговоры освоем детстве. Знаю, что ты мерзнешь притемпературе ниже двадцати градусов. Знаю, что ты поешь вдуше, спишь наживоте ипохрапываешь, когда устаешь. Знаю, что застеной, которой ты отгородилась отдругих, ты чувствительна ивеликодушна. Ты часами учишь английскому Реда, хотя хуже ученика ипредставить нельзя. Ты принимаешь Виктуар такой, какая она есть, никогда неиспользуя ее откровенность против нее. Ты поддерживаешь бредовые идеи Криса, просто чтобы его порадовать. Ты быстро привязываешься клюдям, даже когда нехочешь. Икакбы ты нипыталась это скрыть, язнаю, что ты настоящая ичестная– если невсвоих словах, то впоступках. Наконец яхочу, чтобы ты отпустила свои страхи идоверилась мне, потому что знаю: вглубине души ты тоже этого хочешь.