придется потратить не одну неделю на побег и прибегнуть к опасному способу – тайному переходу одной из границ. Однако капитан Хикс, служивший у господина Локкарта и действовавший вместо него, пока тот находился в заключении в Кремле, знал, как важно для меня было выбраться из страны быстро, и включил меня – с одобрения Локкарта – в список сотрудников миссии, которая должна была покинуть Москву в любой день. В ожидании отъезда я воспользовался случаем и съездил к своей диверсионной группе на Украине. К моему возвращению все девушки, за исключением Эвелин, уже уехали из Москвы. Но, прибыв в свою штаб-квартиру, я узнал от Эвелин, что человек, которого я сделал собственником своего антикварного магазина, прибегнул к мягкой форме шантажа. Он начал посылать Эвелин отчаянные сообщения с требованием денег под завуалированными угрозами, и она подумала, что при таких обстоятельствах лучше будет выполнить его требования и заплатить деньги.

Через несколько дней после моего возвращения поступило еще одно такое требование. Мой агент делал вид, что его шантажирует некто, знающий о нашей организации, и требует деньги в обмен на свое молчание. Когда пришло это второе требование, я уже мог принять к нему меры, потому что уже был включен в список сотрудников миссии господина Локкарта, и мне было необходимо обзавестись респектабельным комплектом одежды. Поэтому я первым делом избавился от своей ненавистной бороды, затем пошел к лучшему московскому портному, где выбрал один из немногих оставшихся отрезов английского сукна, и заказал себе новый костюм. Я купил ботинки, шляпу, пару белых гетр и вновь стал выглядеть как англичанин.

Норвежские друзья, которые знали истинное положение дел, предложили мне пожить у них до отъезда миссии Локкарта. Моей первой задачей было рассчитаться с шантажистом. Однажды днем, надев белые гетры и все остальное, с видом чистокровного буржуа я смело вошел в свой антикварный магазин.

– Ну, господин К., как поживаете?

– Вы… капитан Хилл, что вы делаете на улице в таком виде?

– Что вы имеете в виду? – спросил я. – Я всегда носил эту одежду. Я являюсь сотрудником миссии господина Локкарта и скоро уезжаю в Англию. Но до отъезда я хочу получить отчет о вашей работе в должности управляющего.

Он покраснел и сказал:

– Вы думаете, что я вас шантажирую?

– Я не думаю, я знаю, – был мой ответ. – А теперь будьте любезны вернуть мне мою собственность.

Я поставил этот вопрос на деловую основу без гнева или встречных обвинений. Первым делом я забрал у него деньги, которые он вымогательством получил от Эвелин, затем я заставил его заплатить мне сумму, эквивалентную приблизительно 70 процентам покупочной цены антикварного бизнеса. Но так как я опасался, что кто-нибудь из моих курьеров может появиться в магазине, а он попытается свою месть обратить на них, то, чтобы «подсластить ему пилюлю», я передал ему этот бизнес как действующее предприятие, чтобы он мог зарабатывать себе на жизнь.

Руководитель моих курьеров пригласил меня и двух своих самых лучших помощников на прощальный обед в своей крошечной квартирке. В тот день я пил чай со своими друзьями из Англии, в загородном доме которых я останавливался до своего исчезновения. Последний мой визит пришелся на вечеринку в честь двадцать первого дня рождения, и я захватил с собой в их дом свой новый наряд и там переоделся. На следующее утро после вечеринки я вышел из их дома в своей военной форме защитного цвета, намереваясь забрать свою старую одежду позже, но, прежде чем у меня появилась такая возможность, мне пришлось уйти в подполье. Мои друзья привезли эту форму в свой московский дом и показали мне ее в тот вечер.

Внезапно мне в голову пришла авантюрная мысль. Я проявлю уважение к своим русским друзьям тем, что в этот вечер буду в военной форме. Более идиотской вещи я не мог бы придумать.

Поверх военной формы я надел цивильное пальто и пошел по улицам на квартиру моих курьеров.

Они открыли рот от удивления, когда я снял пальто, и они увидели мою военную форму, но тут же поняли, что это знак моей высокой оценки всего того, что они сделали для меня. Они сочли это за большую честь, и мы провели по-настоящему приятный вечер. Думаю, что боги одобрили мой поступок, потому что позаботились о том, чтобы я благополучно вернулся к своим норвежским друзьям в ранние утренние часы.

Через несколько дней я присоединился к миссии господина Локкарта на Николаевском вокзале, где мы сели на специальный поезд, с которого после многих дней пути мы сошли в Финляндии. Я благополучно выбрался из России. Первым делом я телеграфировал в Лондон, чтобы получить новые инструкции, и пришел в некоторое смятение, когда получил приказ проскользнуть назад в Россию на несколько недель. Так что одной темной и морозной ночью я ступил в ледяную воду и поплыл через реку, которая образует границу между Финляндией и российским городом Белоостровом.

У меня ушли три недели на то, чтобы выполнить полученные указания, и я приземлился в Лондоне рано утром в день заключения Компьенского перемирия 11 ноября 1918 г.

Глава 30

Через несколько дней после прибытия в Лондон меня вызвали в штаб-квартиру секретной службы для разговора с начальником. Его канцелярия находилась на последнем этаже одного лондонского здания, выходившего окнами на Темзу; различные кабинеты, коридоры, входы и выходы настолько напоминали кроличью нору, что у меня ушло некоторое время на то, чтобы разобраться с географией этого места. Перед встречей с начальником меня отвели в кабинет полковника Фредди Браунинга. Полковник Браунинг был одним из самых благожелательных и великодушных людей, с которыми я когда-либо встречался, а также директором многих компаний, включая гостиницу «Савой». Его утрату остро переживали его многочисленные друзья, когда он умер несколько лет тому назад, и для лондонского неудачника безвременно скончался друг, к которому можно обратиться в беде. Я не имел ни малейшего понятия о том, что полковник Браунинг – мой давний знакомый – работал в разведке, и наша встреча была самой радушной.

Через несколько минут он повел меня наверх к начальнику по сбивающим с толку коридорам. Начальник – невысокий, массивный седой мужчина с проницательным взглядом и сурово сложенными губами, которые через секунду могли принять ироничный изгиб, – был в военно-морской форме.

Он сидел за письменным столом, на котором стояли три или четыре телефона. Другие телефоны висели на кронштейнах на стене. С полминуты он неспешно осматривал меня; ни до этого момента, ни когда-либо после – никогда в