– Можно захватить все три одним марш-броском. Сначала казаки вышлют в степь завесу. Пока сыр-бор, к перевалам подтянутся пехота с артиллерией, и ловушка захлопнется. Кордоны, что стоят в горах, численностью не более десяти-двенадцати человек каждый. Вооружены старыми однозарядными винтовками, есть несколько магазинок. Шахсевены не ожидают от нас такой пакости, не успеют их подкрепить.

– А ваши зулькадары? Они живут в окрестностях хребта. Не сбегутся удерживать дороги до подхода соплеменников?

– Род зулькадаров немногочислен и к тому же разбросан по убе[101] на большом расстоянии. Против войска не полезут.

– Во сколько вы оцениваете численность кочевых шахсевенов? – спросил начальник штаба.

– Тех, кто сейчас в Муганской степи, – до пятидесяти тысяч. Более точный подсчет невозможен.

– Вот видите! – Масловский хлопнул себя по ноге. – Пятьдесят тысяч за Кара-су, тысяча-другая на склонах вулкана Савалан. Курды с гялышами вполне способны к ним присоединиться. А нас два батальона и две сотни казаков. Как мы удержим перевалы против такой массы? Нет, это авантюра.

– Ничего не авантюра, – возразил Фидаров. – Огневой бой, если он случится, всегда будет в нашу пользу. Там же скот, забыли? Неужто кочевники поставят его на кон? Чтобы потом с голоду дохнуть? Я объявлю условие: складываете оружие на перевалах и идите куда хотите. На свои зимние пастбища, на чужие – мне все равно.

Капитан продолжал спорить:

– Афако Пациевич, Николай Алексеевич! Разве может кочевник отдать нам свое ружье? Это все равно что расстаться с половиной стада. Вы ведь знаете: без винтовки тот же курд даже жениться не может. За него не отдадут невесту.

– Лучше потерять половину стада, чем все, – парировал Лыков-Нефедьев. – А слухи об их упорстве и воинственности они сами же и распускают, чтобы боялись. Как жахнем из четырех пушек, что им останется? Я за карательную экспедицию. Встретим их в бутылочном горлышке – будет успех. Начнем гонять по горам – упустим инициативу. Не забывайте еще, что мы зажмем кочевников в мокром углу, между морем и Араксом. А на том берегу Аракса Россия, оттуда явится подкрепление.

– Никто никакого подкрепления нам не пошлет, – желчно бросил начальник штаба. – Скажут: сами справляйтесь.

– Конечно, не пошлют, – вставил генерал. – Но шахсевены-то об этом не знают. Поэтому напугаются. И вообще…

Генерал-майор лаконично заявил: готовьте приказ. Повисла пауза. Масловский сидел с кислым видом, но больше не спорил.

– Господа, у меня еще новости, – сказал поручик. – Турки захватили полосу вдоль спорного участка своей границы с Персией. Ввели войска!

– Где? – спохватились начальники.

Разведчик указал на карте:

– Здесь, здесь и здесь. Общая длина плацдарма – пятьдесят верст. Глубина – от десяти до пятнадцати. Сколько они прислали конницы, я сосчитать не смог. Пехоты примерно шесть тысяч штыков, двенадцать орудий и столько же пулеметов на повозках. Артиллерия сосредоточена напротив города Ушнуйе. Ревизовать войска приезжал сам командующий Одиннадцатым армейским корпусом Джабир-паша. Я его лично наблюдал.

– Этого нам только не хватало, – рассердился Фидаров. – Надо срочно связаться с посольством. Если спустим Блистательной Порте, она дойдет втихомолку до Тегерана. Но и воевать без приказа мы не можем.

– Мне нужно на один день попасть в Решт, проверить некоторые сведения, – обратился к генерал-майору поручик. – Разрешите, я зайду там к консулу и сообщу ему новость, как очевидец. И заодно вручу ваше донесение. А то пока мы будем шифровать телеграммы, пока по убогим персидским линиям они дойдут до посольства… Консул же распорядится как надо, и мы быстрее получим инструкции.

– А что за дела у вас в Реште? – насторожился Масловский. – Следует пополнить боезапас к «максимам». Особенно если мы собираемся брать перевалы.

– Вы слышали про Исмаил-хаджи?

Генерал с капитаном переглянулись:

– Это тот беглый каторжник, что убивал наших пленных в Тавризе?

– Он самый. Встретился мне в Хое, спокойно пил кофе в ашхане.

– И вы его не арестовали?! – возмутился Афако Пациевич. – Я бы того хаджу своими руками повесил, зверюгу. В Хое стоит другой наш отряд, силой почти в два полка. Взяли бы оттуда людей и…

– …провалил бы задание, – закончил поручик. – Из-за этой, как вы выразились, зверюги губить легендированного агента Тер-Егизар-оглы? Новый образ потом долго придется лепить. И еще получится ли… Агент проваливается один раз.

– Но Исмаил-хаджи – палач, – вымолвил Фидаров.

– Палач, – согласился Николай. – И мы его в самом деле повесим, только по-умному. Я открылся в Хое одному армянину. Ну, как открылся… Сказал, что меня прислал сюда шах, что я его секретный чиновник и мне поручено наблюдать за городом. Армянин даже не усомнился. Он обещал наладить слежку за негодяем. Тот ведь еще и шпион, его видели в Стамбуле в обществе турецких и германских офицеров. Потянем за ниточку, глядишь, и всю сеть вытащим. А вы – почему не арестовал.

Осетин развел руками:

– Вам виднее, Николай Алексеевич. Поступайте, как считаете правильным.

Лыков-Нефедьев вздохнул:

– Черт его знает, как будет правильно. Однако в ашхане Исмаил встречался с русским очень подозрительной наружности.

– И чего подозрительного? – спросил Масловский. – Хой – центр сухопутной торговли с Россией, там полно наших купцов.

– Видите ли, господа, мой отец, статский советник Лыков – уголовный сыщик. Один из лучших причем. Он научил нас с братом видеть уголовных там, где другие не замечают. Собеседник русского беглого каторжника и турецкого шпиона был как раз из таких. И вот вопрос: что делают наши фартовые в Хое?

На другой день Николай выехал в Решт. Он следовал в том же обличье восточного негоцианта. В русском консульстве к нему сначала отнеслись пренебрежительно. Правитель канцелярии на просьбу провести к консулу сказал:

– Может, я могу помочь? Их высокоблагородие заняты.

Армянин властно взял его за локоть, отвел к окну и сказал на ухо:

– Имею секретное донесение от генерала Фидарова. Давай мне консула, бегом!

Уже через минуту коллежский советник Некрасов читал рапорт генерала. Его брови вздымались все выше и выше. Добравшись до конца, он обратился к негоцианту:

– Это правда? Вы… в таком виде…

– Поручик Лыков-Нефедьев, помощник начальника штаба отряда по разведке. Только это для всех тайна.

– Виноват, поручик. Впервые вижу такую тонкую секретную работу. Вы сами видели турок на Персидской спорной полосе?[102]