Сердце буквально рвалось из груди. Лицо побагровело. Хотелось кричать и плакать.

Надо проверить еще кое-что. Он вызвал в уме определение протокола передачи данных, поместил его в верхнюю половину ментального поля зрения, а в нижнюю скопировал зашифрованную строчку.

Определение протокола было ключом, легендой. Оно позволяло переводить двоичный код зашифрованных сигналов в понятные человеку команды.

Где-то здесь должна быть команда «ОГОНЬ» и заданные для нее условия. Хольцман стал продираться через дешифрованные сигналы в поисках нужных слов. Может, их здесь попросту нет? Может, он все-таки ошибается?

Тут он нашел, что искал. Сигнал к действию.

У функции «ОГОНЬ» было два аргумента: идентификатор мишени и необходимое отклонение от цели.

ОГОНЬ (<мишень 1>, <-0.5, 0.0>)

Он был прав. Ой как прав.

Кто-то украл нексус из его лаборатории и воспользовался софтом, который написали его люди. С помощью этого софта террористы превратили Майка Трэверса в робота-убийцу и в нужный момент приказали ему открыть огонь.

Причем так, чтобы пули прошли в полуметре от цели.

Эти люди украли разработанный им код, чтобы стрелять в президента – и не попасть. Чтобы промахнуться.

«Его даже не ранили!» – всплыли в памяти слова Анны.

Нет, конечно. Террористы получили ровно то, чего добивались.

Кому это выгодно? спросил внутри голос Накамуры.

Стоктон проигрывал до покушения ФОПЧ. А теперь выигрывает, ответил голос Анны.

Все ясно.

Это выгодно президенту.

Сэм пересекла двор, подбежала к Джейку и упала рядом на колени. Он лежал лицом вниз. Она еще чувствовала его затухающее сознание. Красное пятно расплывалось по его спине, на земле уже образовалась лужа. Пуля прошла насквозь.

– Джейк, Джейк… – забормотала Сэм. – О господи, Джейк!..

Он застонал от боли.

– Суни… – едва слышно произнес Джейк. Его рассудок мутился от кровопотери.

Сэм как можно аккуратней разорвала футболку и осмотрела рану.

Ранение было серьезное. Очень. Пуля прошла сквозь легкое, превратила половину грудной клетки в кровавое месиво. Кровь была всюду. Значит, задет крупный кровеносный сосуд.

– Суни… – простонал Джейк. Он тянулся к ней всей душой, хотел почувствовать ее. Сэм видела, как быстро он угасает.

Она смяла футболку и приложила комок к ране. Кровь все равно текла.

Ни врача, ни машины, подумала Сэм.

– Откройся мне, – простонал он. – Прошу…

– Ты не умрешь, – сказала она.

Джейк смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Он знал, что будет дальше.

– Пожалуйста…

Слезы покатились по лицу Сэм. Она невольно всхлипнула и кивнула:

– Хорошо.

В следующий миг она открыла настежь свою душу, чтобы Джейк увидел ее настоящую.

Его глаза распахивались шире и шире: он вбирал все ее воспоминания, образы и ощущения. Сэм сделала упор на своих чувствах к нему, окутала его восхищением, доверием, нежностью – всем тем, из чего могла бы однажды родиться любовь.

На короткий миг он закрыл глаза, потом вновь открыл – в них стояли слезы. Капля крови скатилась с лица Сэм на щеку Джейка. Он взглянул на нее удивленно, поражаясь тому, как близки к истине были его нелепые догадки.

– Сэм… Сэм… Верни их… Верни детей…

Сквозь слезы и рыдания она закивала. Конечно, вернет. Обязательно вернет.

Джейк закашлялся, и его губы обагрились кровью. Сэм чувствовала его грусть: он жалел, что не увидит будущего – и что она не открылась ему раньше.

– Ну почему я узнал тебя так поздно… – прошептал он, и его рассудок начал мутиться, распадаться на части, погружаться во мрак, который был ей хорошо знаком.

– Нет, ты меня знал! – зарыдала она. – Ты знал, знал…

Когда эти слова слетели с ее губ, Джейка уже не было.

Она сидела рядом с ним на коленях и плакала. Потом закрыла его широко распахнутые глаза. Ее слезы и кровь смешались с кровью и слезами Джейка.

Больше всего на свете я жалею, что не открылась тебе раньше, думала она. Не доверилась.

Прости, мысленно твердила она. Прости меня!

Но слова уходили в пустоту.

Какой-то странный звук вернул ее к реальности. Сэм обернулась – и увидела в нескольких ярдах от себя того солдата, которого она вырубила еще в доме. Он бежал прямо на нее, с нечеловеческой, смертоносной силой замахиваясь длинной железной трубой, точно бейсбольной битой.

Она вскочила на ноги и левой простреленной рукой молниеносно заблокировала удар. От одного этого движения боль пронзила ее тело насквозь, а после столкновения с трубой рука полностью отнялась. Но к тому времени она уже шагнула к противнику и мощным ударом кулака проломила ему нос. Голова резко дернулась, шея хрустнула.

Труба – покореженная в том месте, где столкнулась с рукой Сэм, – упала на гравий. Солдат зашатался, попятился и рухнул без сознания.

Сэм встала над ним, обшарила карманы и выудила из них запасную обойму, телефон, бумажник с кредиткой и удостоверением личности.

Она перезарядила пистолет, выбросила удостоверение – наверняка липовое, – а все остальное разложила по карманам.

Как раз в этот момент солдат пришел в себя.

Отлично.

Сэм поднесла дуло пистолета к его лицу:

– Кто ты? Куда вы повезли детей?

Он стиснул челюсть и помотал головой. Сэм поняла, что очень скоро он умрет, не успев ничего рассказать.

Она совсем не чувствовала его мыслей, но знала, что нексус у него есть. Она начала давить на его волю, как научил ее Кейд – и как однажды его самого продавила Шу, заставив узлы нексуса отвечать на ее сигналы. Глаза у солдата затуманились, зато теперь Сэм его чувствовала. Она опять начала давить, вынуждая его открыться и показать, куда повезли детей.

Он сопротивлялся, отражая ее напор, – сила воли у него была недюжинная. Он видел пистолет, но не боялся.

Сэм пожалела, что у нее нет лазейки, – тогда бы она заставила его сознание открыться и сама добыла нужную информацию. Отчасти эта мысль напугала Сэм, но, по большому счету, ей было плевать. Ее переполняла ярость, боль утраты и страх за детей – какие уж тут моральные принципы?

Нужно сломать волю этого человека – во что бы то ни стало. Страха недостаточно. Значит, придется пытать болью.

Сэм встала, не сводя дула с головы солдата, и изо всех сил пнула его в живот. Разум вспыхнул болью, сквозь стиснутые зубы раздался стон, и Сэм опять начала давить, вынуждая его открыться.