объясняла, на каком холсте лучше рисовать и какие цвета стоит смешать, чтобы получить терракотовый. После второго бокала шампанского последовал третий. После третьего – четвертый. Костя чувствовал, как горит лицо, но пил все больше, а девушка непринужденно опиралась на его руку.

Константин замирал каждый раз, когда Алина прикасалась к его плечу.

– Из шерсти белок получаются самые лучшие кисти для рисования акварелью.

– Серьезно?

– Ага, – слегка опьяневшая шатенка уверенно кивнула. – А из шерсти пони…

– Вы и у пони шерсть вырываете?

– Рисовать же чем-то надо.

– Я бы тоже хотел рисовать, но не умею.

– Да брось, талантливый человек талантлив во всем.

– С чего ты взяла, что я талантлив? – хохотнул Ромал.

– А я так чувствую, – призналась Алина, – ты все можешь.

Костя собирался ответить, но неожиданно раздался громкий свист и грохот. Прямо с потолка посыпались миллионы блесток, за окном начался фейерверк. Люди зааплодировали и закричали, а Костя уставился на свою спутницу и улыбнулся:

– Новый год…

Алина расхохоталась, схватила его за руки и запрокинула голову, подставив лицо разноцветным лентам, пенопласту и мишуре. Люди наблюдали за фейерверком. Люди зажигали бенгальские огни. Люди наливали шампанское. Костя смотрел на Алину.

– Мы полночи резали дождик.

– Что? – растерялся парень.

Девушка выпрямилась и по секрету рассказала:

– Мы с ребятами целую неделю долбили пенопласт, чтобы он походил на снег. А про дождик мы вспомнили только вчера. Так что пришлось до четырех торчать тут, чтобы нам на головы сыпался коктейль из блесток. Тебе нравится?

– Ну да.

– Я серьезно!

– Я тоже, – смутился Ромал и посмотрел Алине прямо в глаза. – Мне очень нравится.

Девушка прищурилась, словно обдумывая нечто важное, а потом сказала:

– Надо научить тебя.

– Чему?

– Рисовать.

– Да только время зря потратишь.

– Ты хотел шестую картину? Вот и нарисуешь ее. Пошли.

– Куда? – поинтересовался парень, но ему, честно говоря, было чертовски все равно, куда его заведет Алина. Он просто шел за ней, а куда – без разницы.

Из-за алкоголя мысли путались. Костя не понял, как он оказался в такси, а потом – перед коттеджем Селиверстовых, но хорошо запомнил, как они с Алиной жутко ругались, решая, кто должен оплатить поездку. Кажется, заплатили поровну. Алина вошла в дом и стащила туфли. Бросила на пол сумку, пальто и перчатки и, пошатываясь, побрела на кухню. Костя поплыл следом.

– Что тут у нас есть? – пробурчала девушка, неуклюже забираясь на стол. Ромал подскочил к ней и поднял руки, страхуя, а она открыла дверцы навесного шкафчика и заулыбалась: – Бинго.

– Спускайся.

– Что ты больше любишь: ром или текилу?

– Я не пил ни того ни другого.

– Значит, выберем красивую бутылку.

Девушка нагнулась, вытаскивая прозрачный квадратный графин, и лихо спустилась вниз. Ромал взял рюмки, миску с фруктами, блюдо с нарезанными кусочками сыра и послушно поплелся за качающейся хозяйкой. Они спустились в подвал. Алина включила свет. Костя удивленно застыл на пороге, а она улыбнулась и развела руками в стороны:

– Мое бунгало.

– Как много… краски.

– Это же мастерская, балда. Конечно, тут много краски.

– Я тебе не балда.

– А кто ты мне?

Расставляя еду на столике, Костя серьезно задумался над этим вопросом. Кем он был? Почему смеялся над ее шутками? Молчал и слушал, когда она говорила? Следил за тем, как она поправляет волосы? Все это казалось совершенно необъяснимым и новым.

– Ты чего? – спросила девушка, заметив, как Костя наблюдает за ней.

– Я не… – он стряхнул головой. – Задумался.

– Обо мне, что ли?

– О картинах.

– О картинах, – повторила Алина и улыбнулась, – а что о них думать? Картины надо писать. Давай иди сюда. Тебе кисть побольше или поменьше?

– Мне раскраску такую… с циферками.

– Ну, хватит.

– Я обязательно запачкаюсь.

– Наноси краску на полотно, а не на одежду.

– Очень полезный совет, – с сарказмом подметил Ромал, а потом расстегнул пиджак и кинул его на табуретку. Стянул белоснежную рубашку и остался в майке.

Девушка подключила телефон к колонкам, и из них полилась ритмичная музыка.

Ромал хаотичными мазками заполнял светло-бежевое полотно и хмурился каждый раз, когда на майке появлялись бесформенные черные кляксы. Алина стояла совсем рядом и вторым слоем покрывала его художества, закрашивая просветы и дыры.

– Я предупреждал, что ты зря потратишь время, – заплетающимся языком напомнил Костя и покосился на подругу, – у меня множество талантов: пирамида такая, высоченная и внушительная – но живопись… в детстве я рисовал руки прямо от головы…

– От головы?

– Ага. Забывал про плечи и шею.

– Так ты безнадежен.

– О том и толкую.

– Возможно и невозможно – это всего лишь точка зрения… – напомнила девушка и отпила текилы. Кубики льда стукнулись о стеклянную стенку бокала. – Что на самом деле произошло в тот день, когда ты пришел к нам?

Костя удивился, услышав вопрос, но не разозлился. Наверное, он много выпил. Ему хотелось поговорить о случившемся не меньше самой Алины… хотелось рассказать о том, что он теперь не общался с мамой. Что порой сидел на крыше и смотрел вниз, как будто в этом не было ничего страшного и опасного. Он хотел сказать, что устал притворяться, что одиночество ему в тягость, что скрывать секреты нелегко, а закрываться от окружающих больно.

– Артур сказал, ты нарвался на хулиганов в переулке.

– Так и сказал?

– Так и сказал. Он восхищается тобой, – призналась девушка. – Не думала, что Артур найдет в себе силы вновь кому-то довериться. Ты же слышал его историю, да? Люди… они такие отвратительные существа. Друзья его вечно предавали.

– А я не собираюсь никого предавать.

– И вот мы вернулись к тому, с чего начинали… – Алина подступила к Косте, и он на мгновение замер, ощутив опьяняюще сладкий запах, исходящий от ее волос. – Почему ты назвал себя предателем?

– Это не я.

– А кто?

– Родители.

– И как ты их предал?

– Ушел из дома.

– Разве это предательство?

– Видимо, – тихо ответил Ромал.

– Не понимаю, – отвернулась девушка, чувствуя, как в груди разгорается пожар, – ты не должен позволять им так обращаться с тобой. Да какое они имеют право…

– Имеют.

– Нет. – Она повернулась к парню. – Это жутко несправедливо!

– А жизнь именно такая, – криво улыбнулся Костя, нависая над девчонкой, – жутко несправедливая. Что с нее взять?

– И этот человек верит в хеппи-энды.

– А во что ты предлагаешь мне верить, Алин? В то, что я никогда не успокоюсь? Что мне всегда будет хотеться…

Ромал запнулся, а Алина в недоумении нахмурилась:

– О чем ты?

– Ни о чем.

– Кость. – Парень продолжил закрашивать холст, но девушка положила ладонь ему на плечо и упрямо повернула его к себе лицом: – Ты должен