Вот, значит, как. Вовсе не за друга он её держал, а за такого же противника. Только болотная нечисть не давала ему расправиться с ней раньше.

Млада, на миг ошалев, прянула в сторону и непонятно зачем крикнула:

— Сдурел?! — как будто это могло остановить безумного берсерка. Ему теперь любое живое существо — добыча.

Секира зацепила её по взметнувшейся косе. Сотник рявкнул что-то на верегском и напал снова:

— Авваст[1], Вагни! — пророкотал за спиной властный голос. — Сёдехн[2]!

Тот замешкался и приостановил шаг. Но гораздо большая сила, чем приказ вожака, заставила его продолжить атаку. Млада отбила один удар — показалось, ей оторвало руки, словно по ним саданули молотом. Она едва не выронила меч, но успела шагнуть в сторону, развернуться и парировать снова. иТолько сейчас она смогла оценить скорость и мощь берсерка. Не совладать с ним обычному воину, да и ей не совладать, если уж по совести. Она может уклоняться и отбиваться, пока достанет ловкости и сил. Но те были на исходе ещё после кружения с болотной тварью. И ведь теперь Вагни ничего не втолкуешь. Глух его разум к увещеваниям.

Следующий удар сшиб Младу с ног. Она откатилась, но едва не попала под воткнувшуюся в землю рядом с головой секиру. Верег навис, стальной хваткой вцепился в горло и что было мочи вдавил в траву. Вдругорядь занёс топор, оскалившись безумно, совсем по-звериному. Его пальцы жгли кожу, а проступившая под затылком вода заливалась в уши.

— Фо ейере аф Скогген[3], - рыкнул сотник.

Но в следующий миг он будто взлетел. Могучий рывок отбросил Вагни в сторону, и он закувыркался по кочкам, точно щенок во время трёпки взрослыми псами.

— Ла дэн, са йег[4]! — небрежно бросил ему вслед Хальвдан.

Млада ощупала горло и медленно села, пытаясь вдохнуть зараз как можно больше воздуха. В груди нехорошо хрипело, будто сломанные рёбра проткнули лёгкие, а вокруг всё плыло, неспешно замедляясь и вставая на место. Ещё пара мгновений, и Вагни свернул бы ей шею — как пить дать. Поистине бесовская сила. Испытав её на себе, перестаёшь верить в то, что это дар Богов.

Перед глазами возникла широкая ладонь, Млада ухватилась за неё и с трудом встала. Хальвдан посмотрел отрешённо и мрачно. Его самого сейчас было трудно узнать: светлые волосы да борода побурели и слиплись то ли от грязи, то ли от слизи тварей, которых он положил, верно, без числа. Лицо и всего его, до пояса обнажённого, покрывала засохшая корка лягушачей крови. Недаром говорят, что берсерки сражаются едва не голяком и тем нагоняют на врага ещё больше ужаса. А ран и вовсе не замечают. Впрочем, ни единой царапины на нём не было — и как только уберёгся?

Млада уже открыла было рот, чтобы поблагодарить воеводу, но со спины на него вихрем налетел очухавшийся Вагни. Хальвдан тряхнул плечами, словно сбрасывает плащ, но сотник вцепился крепко. Воевода извернулся, ухватил того за шею и легко, будто малолетнего ребёнка, перекинул через себя. Вагни рухнул в грязь, но лишь сильнее разозлился. Млада крепче сжала меч и шагнула к нему, судорожно соображая, что же делать? Убивать Вагни ей не хотелось, но тот будто бы совсем ополоумел, и дай ему возможность, уж её он не пощадил бы. Да и своего предводителя, похоже, не собирался.

Вот только силы неравны.

Уж каким бы хорошим воином ни был Вагни, а с Хальвданом ему не равняться. Он, напрочь позабыв о Младе, снова кинулся на воеводу, точно разъярённый бык, опустив голову. Тот поймал его, зажав шею под мышкой, выкрутил руку с секирой. Сотник раздосадовано взвыл, знать, больше от унижения, чем от боли, и выхватил нож. Ударил наобум, метя Хальвдану в живот. Млада подскочила сзади, замахиваясь рукоятью меча, чтобы вышибить клинок из его ладони, но опоздала.

— Хост Скогген гикк, тиль вапп[5]? — процедил воевода и небрежно двинул локтем.

Влажно хрустнуло, и сотник обмяк. Обвисли его руки; нож и секира упали на измочаленную ногами траву. Млада поражённо остановилась, подняла взгляд на Хальвдана. На его лице ничего не отразилось, и кто скажет наверняка, вспомнит ли он наутро о том, что сделал. А коли вспомнит, то будет ли его мучить чувство вины за убийство близкого соратника, почти брата? Дружинники болтали всякое: мол, воевода давно по краю ходит, и нынешнее обращение берсерком могло толкнуть его в пропасть безумия. И от этого даже Младе, повидавшей многое, становилось не по себе.

Млада оглядела лицо Хальвдана, опасаясь даже пошевелиться. Воевода отпустил тело Вагни, и тот ничком тяжело упал наземь.

— Коммер. Снат виль де вайерэ альт[6], - пробормотал он глухо, будто бы по капле выдавливая из себя каждое слово.

— Я не понимаю тебя, — осторожно напомнила Млада.

Верег вздохнул, немного помедлил, шевеля губами, будто вспоминал, что надо сказать, и произнёс с гораздо более сильным акцентом, чем обычно:

— Уходите… Скоро здесь будут все. Твари напирают. Мы не можем их сдержать.

Он кивнул, указывая взглядом поверх плеча Млады. Она обернулась. Под берёзой, вцепившись пальцами в её ствол, стоял Рогл. Мальчишка затаил дыхание и, округлив глаза, смотрел на воеводу, как на чудище не менее жуткое, чем те, которых призывал его отец.

— Как ты вообще здесь очутился? — Млада снова повернулась к Хальвдану.

— Тебя почуял, — нехорошо улыбнулся он. — И не стану спрашивать, зачем вы тут. Уходите.

Даже не глянув на мёртвого Вагни, верег развернулся и бегом скрылся в изрядно поломанном молодом березняке, словно не человек, а лесной дух. Млада ещё некоторое время смотрела ему вслед, не зная, радоваться тому, что он ей помог, или печалиться. И увидит ли она воеводу ещё хоть раз таким, какой он был раньше. Пожалуй, его ехидный нрав — не самое большое зло. Вон, что сотворила с Вагни хвалёная благодать Хозяина. А воевода, похоже, и вовсе возомнил себя его живым воплощением.

Так или иначе, а жизнь покажет.

Рогл тихо стоял позади, и слышно было только его сопение.

— Давно пришёл? — проговорила Млада, не глядя в его сторону.

— Видел, как воевода Вагни убил. За что он его?