так боялась, случилось гораздо раньше, чем можно было предположить. И сердце теперь ухало в груди, рискуя оборваться.

— Я никого не собираюсь убивать! — процедила Геста и порадовалась, насколько уверенно прозвучал её голос.

— Своими руками — нет, — легко парировал Виген. — Но на постоялый двор «Одноглазая ворона» ты ходила не потому, что тебе захотелось напиться дешёвым пивом. Или снискать ласки местного сброда. Ведь так?

— Я не…

— Не ходила, хочешь сказать? — Виген коротко рассмеялся. И от его смеха по спине побежали мурашки. — Неужели ты ещё не поняла, что я не спрашиваю тебя, виновата ли ты. Я всего лишь спрашиваю, в чём именно. И да, бегаешь ты довольно проворно.

Его глаза насмешливо сверкнули. Догадка обрушилась тяжёлым молотом. Тот пьянчуга, который предлагал её проводить, а потом спугнул грабителей…

— Так это был ты? — голосом, срывающимся в стон, произнесла Геста.

— Да, я проводил тебя до самого постоялого двора. А потом просто узнал, что тебя увела Зархана. Признаться, ушло некоторое время, чтобы выяснить, что хозяйка связана с Гильдией арияш. Впрочем, из самой Зарханы не удалось ничего вытянуть. Как и найти того арияш, с которым ты встречалась. Но это дело времени. Не думал, что ты способна на такое, Геста, — в осуждающем тоне Вигена послышалась издёвка.

Он играл с ней. Мучил. Он обо всём подумал заранее. Такова его работа — подозревать всех ещё до того, как они успеют сделать что-то, что будет угрожать князю. Не зря Геста сомневалась, что ей когда-нибудь удалось бы его соблазнить себе в угоду. Слишком он верен Кириллу. Слишком давно и справно он ему служит, и доверие правителя для Вигена, верно, дороже всего на свете.

Геста наконец нашла в себе силы пошевелиться и отложила в сторону платье.

— Я ходила к Зархане за ариванскими снадобьями. Чтобы зачать ребёнка, — она прекрасно понимала, что эта выдумка не сыграет ей на руку, но даст время подобрать другое оправдание.

— Прекрати, Геста, — невозмутимо возразил начальник стражи. — Зархана никогда не промышляла снадобьями. Все её снадобья — это кислое пиво да такое же отвратительное вино.

— Ты уверен в этом? — Геста встала, прошлась по комнате, достала из сундука мутную склянку, на донышке которой ещё плескались остатки отвара. Она уже давненько купила его у Лерха. На пробке даже осталась старательно выписанная ариванской вязью пометка с названием снадобья.

Виген принял склянку из рук Гесты, повертел перед глазами.

— Ты за остолопа меня держишь? То же самое тебе мог дать и Лерх, — он всучил снадобье Гесте обратно и снова откинулся на спинку. — Ну так что, будешь дальше отпираться?

— Я ничего не делала!

— Пока что, — Виген вздохнул и поднялся. — Мне надоел этот пустой разговор. К сожалению, без разрешения князя я не могу даже посадить тебя в темницу. Всё же ты его невеста — не поймут. А трепаться обо всём я пока не намерен. Хотя за все твои дела, о которых мне известно, камера потемнее была бы самым уместным наказанием. Но это не мешает выставить у твоей двери стражу и приказать, чтобы тебя никуда не выпускали.

Геста невольно сглотнула образовавшийся в горле комок. Это ещё не самое плохое, что могло с ней случиться. Находясь в своих покоях, она найдёт, как вывернуться. Малуша или Тора помогут.

Словно прочитав по её лицу все мысли, Виген продолжил:

— И никаких встреч с Малушей и тем более — с Торой. Заходить к тебе будут только отобранные мной служанки.

Виген повернулся уходить. Геста же снова опустилась в своё кресло, продолжая сжимать в руках бесполезную склянку. Мгновение поразмыслив, она произнесла уже в спину начальнику стражи:

— Про меня ты всё хорошо знаешь. А про ту, кто заслуживает большего внимания? Про Младу?

Виген чуть пзадержался в дверях, разглядывая Гесту так, будто обнаружил в ней что-то новое, затем усмехнулся.

— Значит, Млада… Я так и думал.

Геста швырнула склянку в закрывшуюся за Вигеном дверь, и та с громким звоном разлетелась брызгами осколков. Нет, так не должно было случиться! Виген ничего не должен был узнать, ведь она всегда находила серьёзный повод, чтобы уйти из детинца и встретиться с Квохаром. Она всегда была осторожна и старалась не попадаться на глаза страже. А теперь всё рухнуло в один момент. Млада на глазах выскальзывала из тени нависшего над ней рока.

Сколько она просидела, закрыв лицо ладонями, Геста не знала. Лишь через некоторое время обнаружила, что раскачивается взад-вперёд, как сумасшедшая. Тут же спохватилась и выпрямилась, будто кто-то об этом мог узнать. Верно, Виген позабавился бы, увидев её в таком состоянии. Геста медленно и глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок.

Чем ей может грозить то, что Кирилл узнает о заказанном арияш убийстве Млады? Казнить не казнит, но и о том, чтобы остаться в Кирияте, можно забыть. В лучшем случае отдаст замуж за какого-нибудь жалкого боярина, который давно уже посыпает землю песком. В худшем же — с позором отправит на Клипбьёрн. Да ещё и с клеймом женщины, не годящейся в жёны князю. Уж лучше, не дожидаясь возвращения Крилла, броситься из окна собственной светлицы.

Повинуясь такой мысли, Геста оглянулась. Окно, залитое светом вышедшего из-за облаков закатного солнца, выглядело даже приветливо. Мутноватое стекло будто плавилось в жарком золоте светила и, казалось, вот-вот потечёт, заплачет прозрачными тягучими слезами.

Геста смахнула с щеки солёную каплю, поднялась, подошла к окну и глянула вниз.

Без дружины князя там пусто и безлюдно. Только стражники прохаживаются у стены детинца и острогов. Маленькие издалека, как копошащиеся букашки. А дальше бурлит город, захлёстывает кипучей жизнью, неутихающей, как течение реки. Они все живут, радуются своим простым заботам, дышат каждодневными делами и отдыхают в тепле своих домов. Они уверены, что всё так, как нужно.

Так почему же Геста не может найти себе покоя? Почему бы не смириться? Тогда сейчас всё было бы гораздо проще. И не наползала бы тень будущего гнева Кирилла, и усмешка Вигена, не колола бы тупой иглой.

Нет. Геста отшатнулась от окна. Если ей суждено пропасть, то она не станет делать это, опустив руки. Она хотя