– Ты блины ртом ел или в уши заталкивал? – парирует тот. – Я сказал, что мне не нужна невеста. Я не собираюсь держать княжну при себе всю её смертную жизнь. Мне необходимо, чтобы она помогла разбить лёд и вернуть зиму. Сейчас она и так не может уйти, поэтому я предлагаю вам сделку.

– Какую?

– Март ищет потерянную половину моей души. Надеюсь, что этот остолоп справится как можно быстрее, – кривя губы, ворчит колдун. – Март вернёт мне душу, а Яра поможет освободить братьев. После этого ты и княжна вольны уйти куда захотите. Я проведу вас через ноябрьский лес. Даже если сам Ноябрь придёт, я смогу вас защитить, если у меня будет целая душа. Если же нет, то зимние братья помогут.

– Почему нельзя сейчас освободить твоих братьев? Яра поможет лёд разбить, а дальше вы сами разберётесь, – предлагает Илья, а я открываю рот, чтобы хоть немного поучаствовать в обсуждении, но колдун перебивает:

– Твоя правда. Тогда мои братья освободятся, их души сольются. Но без моей половины души зима всё равно не придёт. Все три месяца должны быть полноценными для круговорота сезонов. Поэтому я дам Марту ещё немного времени. Столько, сколько смогу. Если же он не справится, то поступим по-твоему.

Илья задумчиво трёт щёку и подбородок с отросшей щетиной, ещё пару недель – и короткую бороду отрастит.

– Хорошо. Как я понимаю, других вариантов всё равно у нас нет, – нехотя подытоживает друг.

Они поворачиваются в мою сторону, ожидая ответа. Колдун предлагает не просто удобный план, но и выгодный для всех. Он не собирается меня держать возле себя насильно. Эта мысль должна меня радовать, но в душе, наоборот, тревожно копошится недовольство, что он даже не предлагает мне остаться. Вновь не даёт никакого выбора, кроме как уйти.

– Хороший план, – я коротко киваю, говоря очевидное, хотя слова не отражают моего истинного мнения. Умалчиваю о своей тревоге, потому что не могу понять, что именно в этом удобном плане меня беспокоит.

После нашего разговора колдун остаётся в доме. Говорит, что ему нужна пара дней для восстановления сил, поэтому мы с Ильёй берём Ягодку на прогулку. Друг рассказывает, как добрался до леса, как сам уехал в спешке, не сказав ничего ни брату, ни отцу. Да так торопился, что его конь повредил ногу в сумерках и Илья оставил его неподалёку от лесной границы у хороших людей, чтобы о лошади позаботились. Другу бы стоило просто переждать там полдня, но Илья не мог терпеть и дальше пошёл пешком.

Я показываю окрестности, рассказываю, как жила здесь и чем мы каждый день с колдуном занимались. Один раз Илья пытается назвать его настоящее имя вслух, но я делаю то же самое, что сделал и Март. Зажимаю рот друга ладонью и передаю слова первого весеннего месяца, что не стоит звать его зимнего брата по имени без особой надобности. Илья соглашается и смеётся над тем, как нервно я начинаю оглядываться.

Дальше я показываю ему поляну, где колдун обычно кормит птиц. Мы рвём ягоды и вдвоём кормим пернатых. Мне моментально становится лучше от знакомых повседневных дел. Вчера и сегодня утром всё казалось непривычным и неправильным, не так, как обычно, и вместо радости приносило скорее беспокойство. Теперь всё вновь становится похожим на спокойный день, события которого, как мне кажется, я могу предугадать. В душе остаётся лишь беспокойство за отца, но рядом Илья, по которому я скучала сильнее, чем могла представить.

Он в очередной раз смеётся, когда одна из птиц садится мне прямо на голову. Но смех Ильи прекращается, стоит мне столкнуть его в сугроб. Теперь уже веселюсь я, наблюдая, с какой неловкостью он пытается из него вылезти.

– Олег передал мне, что ты выглядела очень расстроенной, узнав, что я уехал раньше, – как бы невзначай бросает Илья, когда на закате мы поворачиваем в сторону дома.

Мы оба продрогли и проголодались. Илья ведёт Ягодку, поэтому я отдала ему свои варежки, а сама грею руки в карманах.

– Была. Ты же мне соврал. Я не успела тебе ничего рассказать, не успела отдать… – я осекаюсь, вспомнив, что об этом решила помалкивать.

– Что отдать?

– Хотела пирогов твоих любимых с грушей в дорогу дать, – моментально вру я, но Илья вопросительно приподнимает бровь. Ложь слишком очевидная, поэтому я меняю тему разговора, отвлекая его.

– А ты сам сказал, что у тебя три просьбы. Какая третья?

– Ты и первые две нарушила, – фыркает он.

– Согласна, первую нарушила, но не вторую! – возмущаюсь я. – Я не принимала никаких предложений.

– Тебя колдун и Ноябрь нарекли своей невестой, – под стать мне возмущается Илья, но делает это наигранно, специально.

– Как будто они меня спрашивали!

– Спроси Ноябрь, ты бы согласилась?

– Нет!!

– А колдун? Похоже, он тебе нравится.

– Нет! – из горла вырывается сдавленный смешок от одной неловкой мысли, что колдун может стать мне женихом. – Он мне нравится, но не так… он же меня от смерти спас. Сам знаешь, кто он такой и…

– А если я? – встревает Илья.

– Говорю же нет! Что? Нет, подожди… что ты имеешь в виду? – я теряюсь и путаюсь оттого, как непонятно прозвучал вопрос.

Илья снисходительно улыбается, снимает рукавицы, пальцами обхватывает мою шею и притягивает к себе. Мои мысли всё ещё в смятении, и я покорно делаю шаг к нему, невольно прикрывая глаза, пока он наклоняется совсем близко. От друга приятно пахнет снегом и ягодами. Я втягиваю носом запахи и задерживаю дыхание, пока большой палец Ильи поглаживает мою шею, а губы касаются щеки.

Он немного отстраняется, я открываю глаза, чтобы встретиться взглядом. Радужки Ильи такие синие, что вблизи напоминают воду озера под замёрзшим льдом. Только сейчас, когда ему приходится нагнуться ко мне, я понимаю, насколько он вырос и что от того мальчишки, которому я помогла в детстве, не осталось и следа. Он действительно красив, но не так, как колдун. У Ильи красота живая, с изъянами и странным очарованием, вроде кривой улыбки или едва заметного шрама на виске у линии роста волос. На самом лбу появляются морщинки, если Илья слишком сильно удивляется, или между бровями, когда хмурится.

Моё сердце пропускает удар, его лицо так близко, что невидимая сила тянет меня вперёд. Мне хочется попросить его о поцелуе, но гордость и страх перейти от дружбы к чему-то другому не позволяют высказать желание. Илья придвигается, скользит носом по моей скуле от подбородка к уху. Его щетина царапает чувствительную на морозе кожу, но по телу, в противоречие погоде, разливается жар, и хочется, чтобы он продолжал. Я сжимаю края его кафтана, не позволяя отстраниться.

– Нам пора, – тихо шепчет он мне на ухо и оставляет один тёплый поцелуй на щеке. Я нехотя отпускаю его одежду, стараясь скрыть разочарование. К счастью, румянец на щеках можно объяснить морозом.

Лишь вечером, перед самым сном, я вспоминаю, что на мой вопрос о третьем желании Илья так и не ответил.