Ласточкин кивнул.

– Главное – чтобы они не застигли нас врасплох, – сказал он. – Должен вас предупредить, что у них может быть самое разнообразное оружие.

– Ну, с оружием у нас тоже проблем не будет, – сказал Стеклов, сухо улыбнувшись, и кивнул головой охраннику, который стоял в дверях. Через минуту на пороге показались несколько человек, которые тащили какие-то тяжелые ящики причудливой конструкции. Когда содержимое этих ящиков оказалось перед нашими глазами, я, признаться, решила, что угодила в какой-то голливудский боевик, где супермен (в жизни пятидесятилетний и плешивый, но на экране еще ничего) решил в одиночку разобраться с бандой наркодилеров (торговцев оружием, русской мафией, международными террористами – ненужное зачеркнуть) и собрался как следует снарядиться. Тут были самые совершенные прицелы, и бронебойные патроны, и приборы ночного видения, и мощные бинокли, и еще много всего интересного. Все оружие находилось в превосходном состоянии.

– Вообще-то использовать такие штуки противозаконно, – заметил Ласточкин, кашлянув.

Стеклов взял винтовку со снайперским прицелом и передернул затвор.

– А убивать людей – законно? – спросил он, дернув ртом. – От души надеюсь, что все пройдет так, как вы задумали, и мы наконец-то рассчитаемся с этими гадами.

– Ладно, – вздохнул Ласточкин. – Лиза, оставь свой пистолет. Выбери себе хорошее оружие, раз уж есть такая возможность.

В общем, мы вооружились так, словно нам предстояло сейчас выиграть Третью мировую войну. Потом охрана принесла для всех нас бронежилеты, и мы их надели. Я до сих пор не знаю, из чего те бронежилеты были сделаны. Они казались тонкими и почти невесомыми, однако с успехом останавливали любые пули, как нам пришлось убедиться в тот же вечер.

Старинные часы показали шесть часов, потом семь. Ели за окном стали казаться черными и мрачными, в их ветвях глухо гудел ветер. Я видела белку, которая прыгала с ветки на ветку, потом скользнула вниз по стволу и исчезла из виду. Ожидание действовало на нервы, минуты тянулись невыносимо медленно. Часы пробили восемь. За окнами прошуршал стремительный дождь и умолк. А мы все еще ждали. Ласточкин несколько раз набирал номер Зарубина и говорил, что тот не откликается. Наконец в четверть девятого сотовый моего напарника ожил.

– Алло! Да, Стас. Полный провал? Ага, ага… И что? Убиты при задержании? Вот черт! А кто был хахаль этой Славной? Да что ты! Бывший военный, значит? Ну, это все объясняет… Ранили Андрея Антипенко? Куда, в ногу? Не в колено? Ну, это, считай, царапина. Да, старик, мне тоже ужасно жаль! Впрочем, все это ерунда, потому что теперь мой свидетель быстрее расколется. Сейчас я ей скажу… Что? Видишь ли, Стас, дело в том, что я тебя обманул.

– Что-то я тебя не понял! – сказал Зарубин после паузы. – Как это – обманул? В чем?

– Да не обманул, нет. Скорее, не упомянул об одном обстоятельстве.

– Что еще за обстоятельство? Паша, кончай темнить, ты из меня душу вытянешь!

– Видишь ли, Стас, Барсов жил не один. Была у него одна, э, подруга жизни, которой он рассказывал все свои дела. И я чисто случайно ее нашел.

– Ну? И что?

– В общем, она очень боялась после убийства ювелира, что к ней тоже придут. Я ее успокоил как мог, но, похоже, мне она тоже до конца не доверяет. Во всяком случае, о Славной мне сказала именно она.

– Ах, ты! Так я и знал, что все эти сказочки о последних словах умирающего – чушь собачья! Это только для книжек и годится, а в жизни так не бывает!

– В жизни всякое бывает, это ты зря. Помнишь киллера, который возле трупа жертвы ухитрился посеять свой собственный паспорт? Так что не зарекайся.

– Капитан, давай ближе к делу, а? Что твоя свидетельница еще сказала?

– Да немного. Боится она. Но я уверен, Стас, что ей известно имя главаря банды. Похоже, что Славная не умела держать язык за зубами, ну, а нам это только на руку.

– Ах, ты! (нецензурно). Капитан, мне очень нужно это имя! Делай что хочешь, но выбей его у этой (нецензурно). Где она?

– Недалеко от меня. Может, подъедешь сюда, и мы вдвоем на нее надавим? Так – она молчит, словно в рот воды набрала. Партизанка, чесслово.

– Говори адрес! Я сейчас же приеду!

– Я побоялся держать ее в отделении, не ровен час, убьют бабу, жалко все-таки. Да и свидетель ценный, как ни крути.

– Адрес, капитан!

– Сейчас, сейчас. В общем, я подумал и отвез ее на дачу к Лариону Стеклову. Это брат Ларисы Востриковой, и он был не против, чтобы она пока тут побыла. Да и потом, территория охраняется, так что какая-никакая, а гарантия.

– Сколько охранников на территории?

– Пять человек.

На самом деле их было как минимум двадцать.

– Осел ты, капитан! – в сердцах крикнул Зарубин. – Ты что, не помнишь, что было при передаче выкупа? Там было полсотни полицейских и омоновцев, и все равно эти гады прорвались и ушли! Давай адрес, я слетаю к тебе и помещу свидетельницу под охрану!

Ласточкин подробно рассказал, как к нам добраться.

– Ты только это, как придешь, не очень дави на бабу. Все-таки она наша единственная нить, больше никого нету.

– Кого ты учишь, блин! – проворчал Зарубин и отрубился.

– Кажется, – негромко заметила Антонина Александровна со своего места, – это называется ловлей на живца.

– Что-то вроде того, – согласился Ласточкин. – Ну-с, дамы и господа, выходим на позицию. Антонина Александровна, я думаю, вам лучше будет подняться на второй этаж. Вы все-таки настаиваете на том, чтобы остаться с нами?

– Конечно, – отвечает та и одаривает его сияющей улыбкой. – Не часто в жизни выпадают подобные переживания, верно?

* * *

Интересно, как чувствует себя кусочек сыра, лежащий в мышеловке?

Вот вопрос, который не выходит у меня из головы, пока я сижу в засаде у окна на первом этаже.

Шумит ветер, тоскливо кричат какие-то птицы. Все люди в доме, все люди возле дома затаились и чего-то ждут. И я думаю: поскорее бы что-нибудь произошло! Хоть что-нибудь!

И оно наконец происходит. Из-за поворота выныривает полицейская машина.

Ласточкин и брат Ларисы переглядываются.

– Пропустить, – хрипло командует Стеклов в рацию.

Машина вкатывает на территорию и застывает у крыльца. Из нее выскакивает длинный поджарый силуэт в кожаной куртке и джинсах. Кроме него, в машине никого нет.

Дверь распахивается, и в комнату входит Зарубин. Он явно удивлен, увидев нас в бронежилетах и с оружием, в полной боевой готовности.

– В чем дело? – подозрительно спрашивает он. – Что-нибудь случилось?

– Да все в порядке, Стас, – отвечает Ласточкин, и только жилка на его виске, обращенном ко мне, нервно подергивается. – Просто мы охраняем свидетеля. Сам знаешь, в нашей работе хорошему свидетелю цены нет.