что все белые войска сейчас выступают из города, они получили задание окружить Аджимушкайские каменоломни. Белые узнали, что Колдоба с рыбаками спрятались под землей, что там происходит съезд большевистского подполья. Гагарин приказал воинским частям спуститься во все входы и пройти по ним, чтобы, как неводом, сдавить рыбаков в тупике. Ковров и Горбылевский должны это знать.

— Горбылевский и Ковров… — с ужасом проговорила Аня.

— Предупредить, предупредить скорее! — прошептал старик. — И ты должна это сделать. Времени мало! Вот деньги, бери извозчика и стрелой лети к греческим заходам, что за церковью, оттуда каменорезы поведут, куда надо, — они все на стороне наших.

— Бегу!

Аня влетела к матери.

— Мама, прощай! — дрогнувшим голосом сказала она, поцеловала мать в холодные губы и выбежала на улицу.

Мать не видела, как из чашки, которую она держала в руках, сыпалась на пол крупа. Когда Аня была на улице, мать растерянно крикнула:

— Аня!

3

Выехав за город, Аня заметила на заснеженных полях цепь пехоты, двигавшуюся вдоль моря к металлургическому заводу.

— Гоните, пожалуйста! — крикнула она.

Ямщик поднял кнут:

— Но-но, малютка!

Аня смотрела на Аджимушкайские каменоломни и ветряки на курганах, на домики, за которыми должны были показаться черные пасти проходов. Она не чувствовала ледяной стужи, обжигавшей ее лицо, руки, колени.

Вдруг лошадь резко замедлила бег и пошла шагом.

— Что это? — спохватилась Аня. — Подхлестните, подхлестните!

Ямщик засмеялся:

— Разве кнутом подхлестывают? Тута надо хлестнуть денежкой!

— Ладно, ладно… Только скорей! Нате, держите деньги!

Мужик сунул деньги в варежку, натянул вожжи. Крупная, сытая лошадь понеслась вскачь.

— Но-но! — прикрикивал ямщик. — Оно конечно, люди могут подумать, — через плечо бросил он, — что наш брат грабит, пользуется случаем. Это, конечно, одна сплошная ахинея, тут поглубже надо смотреть. Ну, ты, давай! Теперь свет такой настал, давят друг друга — и все тут. Государство на государство надавливает, человек на человека…

Аня не отрывала глаз от деревни, которая была уже совсем близко.

Ямщик продолжал изливать свою премудрость:

— Ну вот, скажем, я гоню лошадь, мерзну, — а за что? Какие это деньги? Повез бы я раньше какого-нибудь господина офицера да еще с чужой дамочкой прогуляться куда-нибудь в степь, для всяких там блаженств, им желаемых, — знаешь, сколько я получил бы? Да что там — был бы и сыт, и пьян, и нос в табаке, и все тут!

За деревней послышались резкие винтовочные выстрелы. Аня приподнялась, впилась глазами в каменоломни. Между холмами, со стороны завода, скакали всадники.

Ямщик резко осадил лошадь.

— Что за оказия?

— Погоняйте! Скорей, я вас прошу! — дрожа, упрашивала Аня.

— Не поеду дальше, — отрезал тот и соскочил с козел.

— А я вам говорю, — поезжайте!

— Ну, ну, без тонов! — угрожающе промолвил ямщик. — Может, ты из шайки какой, скрыться хочешь?

— Сами вы из шайки! Скорее везите, а то плохо будет!

— А-а, так! — заревел ямщик. — Вон вылазь, иди пешком, а не то, дрянь, я тебя доставлю куда следует — и все тут! — Он шагнул к ней.

— А ну! — не своим голосом крикнула Аня. — Назад! Сейчас же!

— Милочка! Постой! — бормотал испуганный возница, отступая назад и опасливо поглядывая на черное дуло револьвера. — Прости меня, грешного…

Отогнав его подальше от пролетки, Аня вскочила на козлы…

У деревни Аня бросила лошадь. Приближаясь к церкви, она заметила солдата, одиноко шагавшего по крыше каменоломни недалеко от входа.

— Пропало все! Опоздала! Что же будет теперь? — шептала Аня, пробираясь узким, кривым переулочком, ведущим вниз, к шахтам, и поминутно оглядываясь.

На территории каменоломен войск еще не было. Единственным препятствием были часовые. Особенно опасен был тот, который шагал прямо перед заходом. Этот заход был единственным, через который Аня могла пройти.

Как только часовой поворачивался спиной к Ане и направлялся в противоположную сторону, она, улучив минуту, крадучись прыгала через камни, пробираясь все ближе и ближе к входу.

Добравшись до высоко сложенных штабелей камня, когда-то вывезенного из каменоломен, она спряталась. Оставалось сделать только один прыжок — и она у цели. Но солдат, как назло, топтался, на одном месте. Он поминутно смотрел вниз, на заход, словно ждал, что оттуда кто-то выскочит.

Терпение Ани иссякло. Ее било как в лихорадке.

Часовой, постояв на одном месте, повернулся к ней спиной и, вскинув на плечо винтовку, начал потирать озябшие руки.

Аня вся подобралась и, подавшись вперед, застыла. Затем, упершись руками о выступ камня, стремглав бросилась к заходу.

Едва она достигла туннеля, как раздался винтовочный выстрел. Аня почувствовала боль. Неодолимая тяжесть клонила ее к земле.

Перед ней замелькали какие-то зеленые огоньки, они долго стояли в ее глазах, потом медленно угасли с каким-то тонким журчаньем.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Генерал Гагарин бросил к каменоломням все воинские части, какие были в это время в городе: карательную экспедицию Мултыха в количестве двух сотен казаков, эскадрон формирующегося здесь Второго конного полка и пехотную роту особого назначения, состоящую из офицеров, юнкеров и вольноопределяющихся.

Мултыховцы, выскочив из города, миновали деревню Капканы, лежавшую за километр от каменоломен, примчались к металлургическому заводу. Обогнув его, рассыпались и пошли лавой в обход каменоломен с восточной стороны. Эскадрон Второго конного полка, на темно-серых лошадях, зашел с северной стороны. Пехотная рота, выйдя из города, расползлась зеленой цепью по хмурому полю и подобралась с запада к холмистым возвышенностям каменоломен. Таким образом, вся бугристая и изрезанная длинными желтовато-белыми карьерами территория Аджимушкайских каменоломен была охвачена кольцом войск. В это окружение попала и вся довольно большая деревня Аджимушкай, раскинувшаяся над подземельем.

Съезд происходил в большом тупике туннеля, освещенного тусклыми, мигающими огоньками ламп и фонарей, прикрепленных к стенам.

Делегаты в рабочих, замазанных машинным маслом кепках, кожаных картузах, в заячьих и солдатских старых шапках, в бараньих полушубках, в ватных пальто или истертых шинелишках, густо рассевшись на разложенных рядами белых квадратах выпиленного известняка, жадно ловили слова своих выступающих товарищей. Табачный дым сизыми облаками поднимался к мокрому, покрытому плесенью потолку и, казалось, медленно уползал куда-то в жуткую и ледяную черноту подземелья.

Когда двое каменорезов принесли раненую Аню Березко, съезд уже заканчивал работу. Он избрал Военно-революционный штаб, который должен был возглавить партизанское движение на Керченском полуострове.

Закрывая съезд, Ковров огласил список членов штаба. В него вошли; Савельев, Ковров, Горбылевский, Колдоба, матрос Ставридин, молодой рабочий Васин, солдат-крестьянин Логунов.

Первым узнал об окружении каменоломен Ставридин. Он незаметно подошел к Коврову и на ухо сказал то, что сообщила ему Аня.

Взгляд Коврова сразу стал суровым и решительным.

Делегаты заволновались, поднимаясь со своих мест.