уж не ожидала! Иди же скорей, человек ждет!

— Да кто? — спросила Аня.

— Петька!

— Какой?

— Да Шумный, какой же еще!

Аня невольно рассмеялась.

Перед ней сразу возник образ Петьки — худенького, бойкого и задорного парнишки. Он представлялся ей именно таким, каким она видела его давно. Даже не тем, каким он уезжал в армию. Ане почему-то стало неловко, она не знала, что ей делать. Как она заговорит, что скажет ему?

Ане вспомнилось, как они очень любили вдвоем сидеть на лавочке. Раз вечером Петька прочел ей какие-то стихи и пристально при этом смотрел в глаза. Петька иногда самоуверенно говорил Ане, что у него такая сила воли, что десятеро не сумеют заставить его моргнуть.

— Вот видишь, какой! — сказала Мария Ивановна вошедшей Ане, показывая на Шумного. — Смотри, ни за что бы не узнала. Как вырос! Петенька, ты прямо красавец. Ну в точности папаня, как вылитый… Доченька, он отца нашего видел.

— Да, видел, — смущенно проговорил Петька.

Аня протянула ему руку.

— Нашел вас, — с дрожью в голосе говорил Петька. — У меня была мама, я разговаривал с ней, она сказала, что вы все живы и здоровы. — Он замялся. — Ну, как ступанула нога на сушь, так я и помчался к вам.

Аня улыбнулась и села. Глаза ее забегали по ветхому костюму моряка.

Шумный поймал ее взгляд и покраснел до ушей.

— Махновцы обобрали нас.

— Окаянные! — вскричала Мария Ивановна. — На море?

— Нет, они на суше, сначала захватили у белых Мариуполь, а потом вместе начали грабить.

— А как же папа, е(…)[6]

— Его и след простыл.

— Куда?

— Неизвестно. Он от(…) А куда и как — об этом(…)

— Значит, папа служит в (…) рела Петьке в глаза.

— Да.

— А ты?

— Я… видишь… как тебе сказать…

— Ведь ты же был красным, — перебила Аня.

— Ну, мало ли что был, а теперь, видишь вот, нет. Уголь вожу.

— Почему?

— Знаешь, Аня, давай об этом не будем говорить, тебе все равно не понять, здесь требуется политическое понимание, — ответил Петька.

Аня хотела было подняться, но вдруг почувствовала, что ее руку сдавили его грубоватые пальцы. Он придвинулся к ней и прошептал:

— Анечка!

Она освободила свою руку, достала с буфета вазу с виноградом. — Угощайтесь!

Петька едва не рассмеялся: «Значит, на „вы“, „угощайтесь!“…» Потом нахмурился. Он смутно почувствовал, что Аня стала другой. Он поминутно заглядывал ей в лицо, рассматривал ее шею, грудь, плечи, волосы, — все было красивое и нежное. Аня была уже взрослой, и в ее движениях чувствовалось какое-то благородство. Он не мог отыскать в ней того, что было раньше, — своего, рыбацкого, простого. Петька спрашивал себя: «Разве это та отчаянная Анка, с которой мы проказничали, бегали по раскаленным каменным плитам, бросались в море и плавали, как дельфины?» Он вспомнил бородатого дядю Огоря и его хорошую, спортивного образца лодку, которую они стащили, чтобы съездить на ней в Тамань, взять груз и заработать кубанского винограда. Вспомнил, как лодка перевернулась и они поплыли к берегу, договорившись друг друга не бросать, если тонуть, то вместе, как их подобрали рыбаки, как всполошился весь пригород и требовал от родителей выпороть их за такое баловство, да так, чтобы нельзя было ни сесть, ни лечь!

Вошел старик художник. Засунув руки за ремень, которым была подпоясана его длинная синяя рубаха, старик обратился к гостю:

— А ну-ка, подойди сюда! Это ты разыскал Мартына Федоровича?

(…)ече с Березко, потом то-(…) Марии Ивановне.

(…)орович на прокормление. (…)азу ёк-ёк, мол, прячь по-(…) и я их в ботинки, под (…)

(…)ал ногой, показывая дыру на бо-(…)тился, взглянул на Аню. Та все время следила за ним и удивлялась: как мало изменился Петька! Прежние матросские привычки! Неужели он, такой способный, умный парнишка, может остаться в стороне от революции? Она не могла понять, как он может спокойно жить на своем пароходе после того, как служил в Красной Армии, побывал в тюрьме, в лапах белых палачей… Аня даже решила поговорить с ним о том, что ему необходимо вступить в молодежную организацию. Но сейчас ей было не до того. Она поднялась и, подав руку Петьке, сказала:

— Спасибо, Петя, тебе. Мы еще встретимся. А сейчас у меня очень срочное, неотложное дело. Ты приходи к нам, непременно.

…Петька шел по темной улочке опечаленный, обиженный. Аня показалась ему неприветливой и чужой. Он побоялся предложить ей вступить в подполье.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

В эту же неспокойную ночь в Керчи произошло событие, которое должно было потрясти весь Крымский полуостров.

Едва закатилось солнце и опустились на землю сумерки, как со всего маленького полуострова в Керчь начали стекаться люди. Стараясь быть незамеченными, они тайком пробирались к Аджимушкайским каменоломням, находившимся в нескольких километрах от города.

Каменоломен вокруг Керчи три группы: Аджимушкайские, Старокарантинские и Багеровские. Все они расположены на линии, соединяющей синеющие холмы и курганы в одну цепь, оковывающую город.

Аджимушкайские каменоломни расположены с северной стороны, в четырех километрах от Керчи, около большого металлургического завода, недалеко от старинного небольшого города Еникале.

Старокарантинские лежат на самой возвышенной, холмистой линии, в шести километрах от города и в километре от большой новой крепости, рядом с древнетурецкой крепостью, имеющей сходство с самими каменоломнями.

Багеровские каменоломни раскинулись между высокими курганами и холмами с западной стороны, в двенадцати километрах от города, около самого полотна железной дороги.

Ни одно из этих подземелий не связано ходами ни между собой, ни с городом.

Каменоломни существуют с незапамятных времен. Каждая занимает огромное, раскинувшееся на несколько квадратных километров подземное пространство, прорезанное высокими и длинными туннелями и коридорами. Они соединены между собой бесчисленными ходами и закоулками. Стоит только спуститься в нее без проводника или оторваться от него хоть на несколько шагов — и человек обречен на гибель. Ни факел, ни фонарь ему не помогут, он будет блуждать, пока не умрет с голоду. Этому способствует однообразие стен и коридоров — белый известняк, состоящий из окаменевших ракушек, тысячелетия тому назад устилавших глубокое дно моря. Из этого камня строили города, дворцы, замки, храмы и крепости, его экспортировали в другие страны.

Аджимушкайские каменоломни имеют более двухсот выходов. На их поверхности расположена большая, с чистыми домиками городского типа, деревня Аджимушкай, населенная металлистами, рыбаками, каменорезами и хлебопашцами.

Люди, тайно сходившиеся в каменоломнях Аджимушкая, были делегатами съезда, подготовленного подпольным большевистским комитетом.

В глубине туннеля дрожало пламя фонарей и нефтяных факелов, освещавших каменные выступы коридоров, наполнявших их синими облаками копоти. В