если мы обманем, так, я думаю, выиграем!..

— А именно? — спросил Савельев.

— Открыться в данный момент хуже: мы можем много потерять, говорил Ковров, глядя на хмурое и недовольное лицо Колдобы. — У нас еще мало сил, чтобы начать воевать по-настоящему. У нас нет сил даже для охраны заходов каменоломен. А почувствуют это белые — долго продержат осаду. Но главное — осада сильно затормозит организацию партизанских отрядов. Я сегодня узнал от одного крестьянина, что как только твои бойцы, Евгений, перестали стрелять из заходов, сразу же белые заговорили, что мы ушли из подземелья. Кстати, жители Аджимушкая уже туманят белым глаза… Здесь поголовная беднота, они нам хорошо помогут. Я уверен — если белые не обнаружат нас, то покрутятся день-два и так же уйдут, как ушли они из Старокарантинских каменоломен, куда скрылись братья Дидовы. Не держать же им пустые каменоломни в осаде!

— Это дело, товарищи! — раздался в полумраке тупика сильный голос Ставридина. — Комиссар предлагает хорошее дело. Если мы пойдем этим курсом, то… тут, мать моя фисгармония, мы такую мину пустим под врага, что он только почешется! Знаете, как повалит тогда к нам народ! Я голосую за этот курс товарища Коврова! — выкрикнул он.

— Пожалуй, верно, — поспешно сказал Горбылевский.

— Да, Сергей, твой ход хороший! — горячо подхватил Савельев.

Колдоба шагнул к Коврову:

— Сергей, на мою руку. Ты будто в душе был у меня. Понимаешь, все время прыгала у меня мыслишка: как бы обмануть беляков, чем вывернуть им мозги?

В эту минуту вбежали старик крестьянин с фонарем и молодой парень. Они доложили, что белые хотят спускаться в каменоломни.

Это насторожило собравшихся.

— А ты откуда? — торопливо спросил Ковров парня.

— Я здешний каменорез Костя Рубцов. Меня тут знают: вот Ставридин… он наш, аджимушкайский…

— Да, да… это Костя Рубцов. Ручаюсь за него, бедняк, свой человек.

— Это мои каменоломни, — сказал парень, окинув быстрым взглядом потолок тупика. — Еще прадед мой вырезывал тут камень… Я хочу еще сообщить вам… Ну… как это вы только затихли, перестали стрелять, так кадюки сразу и зашептали: мол, ускользнули вы отсюда. И как задосадовали офицеры на это! А мы тут ишо им подбрехиваем, что вы ушли…

— Это очень хорошо! — повеселел Ковров. — А ты сам слышал это?

— Как же, — быстро ответил молодой каменорез. — Они меня выбрали своим проводником. «Ты, — говорят, — поведешь нас в свои рубцовские каменоломни». Что же мне теперь делать?

— Веди их сюда! — прервал его до сих пор молчавший Колдоба. — Иди и веди их сюда!

— На вас поведу?! — ужаснулся парень.

— Да, на нас! — властно бросил Колдоба.

— Я не можу, — взмолился каменорез, тараща испуганные глаза на командира. — Я же всей душой за вас, за красных я.

— Ничего. Ты скажи, много их собирается сюда? — спросил Колдоба.

— Не знаю… Меня к одному отряду приставили…

Колдоба, не дослушав, рванулся к лежанке, схватил шинель, висевшую на костыле у изголовья. Выкрикнул:

— Ставридин! Ты вот что — возьми первый взвод, засядь у Чертового перехода и подожди там меня.

— Евгений, что ты хочешь делать? — остановил его Ковров.

— Нет, тут уж я сам, — возразил ему Колдоба, быстро сунув руку в рукав шинели. — Понимаешь, момент какой! Я его ждал, как люди ждут праздника!.. Нет, тут уж я покажу им, как совать сюда свою морду! Э, я их шугану не так, как Дидов! Айда! Пошли за мной! — скомандовал он и вышел из тупика.

Ковров видел, что остановить Колдобу в эту минуту невозможно, надо подождать, когда тот остепенится. И, догнав Колдобу, он спокойно заговорил с ним:

— Женя, ты только не горячись. Пойдем посмотрим и на месте увидим, как нам лучше действовать…

Колдоба замедлил шаг и долго шел молча. Наконец он сказал:

— Хорошо. Посмотрим…

6

На другой день на заре части белых разбились на группы и подошли к заходам.

Вдоль обрыва, между бугорками, еще догорали ночные костры. Они изливали в брезжущий рассвет голубые дымки, медленно уплывавшие в тихое, окрашенное восходом небо.

У одного входа, где собралось около полусотни, видно самых смелых, белогвардейцев, было очень оживленно. Командир роты, толстый прапорщик, подзадоривал своих солдат, придумывая все новые и новые шутки, желая этим поддержать боевое настроение до того момента, когда будет получен приказ спускаться в подземелье.

Когда солнце поднялось над морем, меж курганов, недалеко от роты, остановился зеленовато-серый автомобиль. Из автомобиля показался генерал Гагарин. К нему вскарабкался по обрыву толстый прапорщик. Он обменялся с генералом приветствиями и вытянулся перед ним.

— Что нового? — спросил генерал.

— Настроение бодрое, — ответил ротный не без тайной тревоги.

— Спускайтесь и тщательно разведайте все пещеры, — сухо и отрывисто сказал генерал. — Вам отобрали надежных проводников, — показал он на нескольких человек, идущих за полковником Потемкиным с зажженными факелами. — Вы должны помнить: никакой пощады! Смерть негодяям!

Солдаты выстроились. Передние взяли пулемет.

Прапорщик вошел в группу проводников, стоявших впереди, у самого захода, от которого теперь как-то по-особому веяло таинственной тишиной.

— Да будет с вами бог! — сказал Гагарин и осенил их с высоты обрыва крестным знамением.

Группа белогвардейцев медленно и настороженно входила в подземелье.

Пройдя немного, она остановилась. Солдаты затаив дыхание вслушивались в тишину. Им казалось, что из этой черноты отовсюду выглядывают какие-то страшные лица, мелькают птицы, поблескивают чьи-то огненные глаза. Казалось, что из глубины прокрадываются к ним целые толпы каких-то страшных людей.

— Вот безумцы! Я не представляю себе — как они могут жить здесь?

Эти глухо прозвучавшие слова прапорщика вывели солдат из оцепенения.

— Вперед! — сказал прапорщик, делая вид, что ему совершенно не страшно. — Эй вы, берегитесь там! Сейчас мы истребим вас, как кротов! Первые ряды, огонь!

Пулемет прорезал неподвижную тьму.

Солдаты оживились.

— Видно, они ушли, господин офицер, — сказал Рубцов и попросил не терять времени и идти дальше.

Офицер приказал запомнить штольни, углы и выступы и сам старался тщательно изучить внутреннее строение туннелей каменоломни. В одном месте он сделал на стене заметку углем, потом велел проводнику задерживаться на каждом выступе и ставить знаки.

Вскоре отряд вошел в один из туннелей, где его обдала ужасная вонь.

— Что это такое?

— Это мы, господин прапорщик, попали на скотское кладбище, сюда жители свозят всякую падаль, — поспешно пояснил Рубцов.

— Здесь невозможно, я задыхаюсь! — вскрикнул прапорщик, закрывая нос. Он приказал Рубцову свернуть в другой туннель.

Рубцов подмигнул товарищам-проводникам и вскоре свернул в такой же вонючий туннель, где валялись скелеты и черепа животных. Вдруг кто-то из солдат издал душераздирающий крик:

— Стой, братцы!

Все насторожились и замерли, устремив глаза в темноту.

Что-то прошелестело по туннелю,