когда остаётся всего ничего — буквально выйти из этих стен, чтобы отправиться в автошколу. Ровно в тот момент, когда последней парой заканчивается плавание, и я иду в душ, после чего понимаю, что вся моя одежда… пропала. Нет ни формы, ни спортивного облачения. Ничего. Если все прочие шкафчики надёжно заперты, то мой — пустой, распахнутый настежь. Зато есть четыре свидетеля.

— Дерьмо, — ругаюсь себе под нос тихонько, расслышав смешки за своей спиной.

Невольно радуюсь своей стеснительной привычке прихватывать вместе с собой нижнее бельё и мобильник, которые наверняка только поэтому сейчас при мне. А ещё полотенце, в которое я укутана. Правда, последнее, остаётся таковым ненадолго. Вместе с новыми раздавшимися позади смешками одна из гадюк дёргает за влажный край пушистой ткани, сдёргивая её с меня. Чуть свой телефон из рук не роняю, собравшись звонить опекуну, только-только нажав на кнопку вызова.

— Ты что делаешь? — срывается с моих губ само собой на автомате.

Много чего другого тоже сказать хочется. Но я замолкаю. Осознавая всю широту случившейся подставы.

Не просто одежды лишают.

Фотографируют!

Не только та, которая забрала у меня полотенце. Другие девушки — тоже, с разных ракурсов.

— Только попробуйте… — то ли угроза, то ли обещание с моей стороны.

Едва ли я сама осознаю, какие эмоции преобладают больше. То ли злость, за такую проявленную наглость, то ли обида, то ли досада на саму себя за то, что позволяю себя загнать в эту идиотскую ловушку. К тому же первая же моя попытка забрать полотенце и обратно прикрыться — заканчивается полнейшим фиаско. А телефон на этот раз действительно падает на пол. И тут же оказывается под чужим кроссовком, который нагло с характерным хрустом давит на него.

— Ну, ты чего такая, злая, Асия? — всё ещё хихикает девица, спрятавшись за спину своих таких же ядовитых подружек вместе с моим полотенцем. — Улыбайся, а то некрасивая получишься! — выкрикивает из-за чужого плеча.

Добраться до неё не получается. Обойти — тем более. Ведь их, чёрт меня побери, четверо. А инициативность из каждой — так и прёт.

— Ой, да ладно тебе, Озге, ты хоть раз видела, чтоб она улыбалась? — подхватывает ей в ответ другая. — Она ж не умеет! Вечно ходит с недовольным лицом!

Подлые смешки превращаются в раскатистый смех.

— Ну, ладно, и так тогда сойдёт! — отзывается первая, позабыв о моём существовании, пялясь исключительно в экран своего гаджета.

Я не имею ни малейшего понятия, сколько кадров они успевают сделать, и насколько неприглядно те могут выглядеть. Но от одной мысли о чём-то подобном становится дурно.

— Не смей, — выдавливаю из себя, прежде чем потянуться к её мобильнику.

Не то, чтоб я в самом деле собиралась портить чужое имущество. Но… с чего мне о нём заботиться? Мой телефон они как раз уничтожили. Тем более, что избавиться от содержимого — становится приоритетом.

Иначе…

Что будет потом?!

— Сотри!

Поймать телефон не удаётся. Она ловко уворачивается. А путь снова преграждают её подружки.

— Ага, уже стираю, не волнуйся!

Разумеется, ничего такого делать она не собирается.

Нагло сваливает на выход.

И даже хуже!

Не одна. Все.

А напоследок…

— Я бы на твоём месте больше переживала не за нас, Асия, — ехидничает третья из присутствующих, прежде чем выйти в коридор. — Лучше переживай за то, как ты выйдешь отсюда!

Четвёртая из гадюк захлопывает дверь с такой силой, что у меня начинает шуметь в ушах. Или нет. Не из-за этого. В моей голове — атомный взрыв. Словно весь мир горит и гибнет. Я сама — вместе с ним. А ещё через пару мгновений вовсе начинает вопить предупреждающая сирена. Не только внутри женской раздевалки. Повсюду.

И, будто мало того…

Срабатывает не только сигнал тревоги. Предусмотренная на этот случай противопожарные мероприятия — тоже.

С потолка хлещет вода...

Я вновь — вся насквозь мокрая. До сих пор оглушённая. Не только своими эмоциями. Едва ли разбираю весь смысл того, что начинает вещать система оповещения, механическим громко поставленным голосом требующая всем немедленно покинуть здание и выйти на улицу. Следом вспыхивает мысль о том, что пожар, если и существует, устроен не просто так, нет в нём никакой случайности. Могу поклясться собственной жизнью, чтоб, когда я выбралась, не только эти четверо посмеялись надо мной и засняли на камеру. Все. До единого. Как вспыхивает, так и гаснет… вместе с моей попыткой дёрнуть дверную ручку и повернуть её. Не получается. Дверь не поддаётся. Заперта. С той стороны.

Всё. Вся моя злость заканчивается.

Её банально захлёстывает паника…

Хотя я, честно, пытаюсь бороться.

С ней.

С самой собой.

И той раздирающей противоречиями разум дилеммой, где существуют лишь два варианта дальнейшего: остаться здесь и сохранить остатки своей гордости или же открыть окно, позвать на помощь, выставив себя на всеобщее обозрение.

Глава 21.1

Какой из них наименее худший?

Так и не решаю.

Ведь, оказывается, существует и третий вариант.

А все мои судорожные мысли разбиваются вдребезги вместе с толчком в дверь с той стороны.

— Асия!

Голос — знакомый. Узнаю сразу. Вот только вместо того, чтобы радоваться пришедшему извне спасению, обхватываю себя обеими руками, вжимаюсь в шкафчик позади и с сожалением оглядываю себя, мысленно проклиная всех и вся в этом мире, отчаянно желая раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю, чтоб никто и никогда больше не нашёл и не увидел. Треклятое бельё, если и скрывало хоть что-то поначалу, то не теперь, когда вымокло и стало полупрозрачным. Если до этого момента я считала, что хуже уже быть не может, то теперь поняла, насколько жестоко же я ошибалась, стоя здесь фактически обнажённой.

— Асия! Я знаю, что ты там! — доносится снова, вместе с повторным толчком в дверь. — Ты в порядке? Почему ты молчишь, Асия?

От… Каана.

— Я в порядке, — выдавливаю из себя тихо.

Ведь в самом деле глупо молчать.

— Кто-то запер дверь, — отзывается Дикмен.

Ещё один толчок — куда сильнее предыдущего.