— А знаешь, о чем это говорит? — едва заметно улыбнулся он.

— О чем же?

— Сама подумай.

Да что тут думать. Я фыркнула. Ревнуют, когда… не хочется говорить про любовь, но определенные чувства все же должны быть. Да, Кощей мне нравится! И что? Он уже давно не отвратный старик с акульими зубами. Так что почему бы и нет?

— Что надумала?

— Ревную, потому что ты обещал жениться и мне не хочется терять такого ценного жениха, а вовсе не потому, что ты там себе напридумывал.

— Разве обещал?

— Да.

— Когда? Не припомню.

— Кощей, не начинай! — видя, как он улыбается, чувствовала, как у самой растягиваются губы в ответной улыбке.

— Так ведь официального обещания не было.

— Я тебя сейчас убью.

— Не выйдет, я бессмертный.

— Значит, вечно хромать будешь! — Я замолотила кулачками по мужской груди.

— Ревнуешь, — прошептал он, перехватывая руки.

— А ты разве нет?

— А должен?

— Нет, не к кому.

— Вот видишь.

Кощей внезапно наклонился ко мне и, мимолетно проведя губами по виску, резко отпрянул.

— Прости, я не хотел. Так вышло. Извини…

— Все в порядке.

— Это не повторится.

— Все в порядке, — повторила я, вспоминая историю с Зоряной. После такой ласки девка бросилась с башни. Но ведь тогда и Кощей был намного страшнее. — Все хорошо. Правда, мне даже приятно было.

— Не омерзительно? — пряча недоверчивость за смешком, пробормотал он.

— Ну что ты!

Недолго раздумывая, я коснулась его щеки в легком поцелуе.

— Верико…

— Да?

— Клятвенно обещаю, что женюсь на тебе, слышишь? Ты отныне настоящая невеста.

— Официальная?

— Да. Только…

— Не продолжай, поняла. Со свадьбой торопиться не будем.

— Не будем.

И вот наконец пришло время возвращаться в Подземное царство.

Я, конечно, пробовала заикнуться, что быстрый способ перемещения с помощью Яги мне понравился больше, но Кощей сказал, что не стоит напрягать старушку по мелочам. Какие же это мелочи — почти трое суток в повозке трястись!

К концу путешествия пятая точка болела от долгого сидения-лежания в колеснице. Надо бы им идею комфортабельной кареты подкинуть, а то все телеги да телеги. Надоело!

— Ты чего грустишь? — спросила Либуша, сооружая из соломы удобное седалище. — А я вот решила с тобой проехаться. Мужчины пусть вперед скачут, а мы тут, потихоньку.

Я благодарно улыбнулась. Кощей и царевнин муж и впрямь умчались вперед, и я уже начала опасаться скуки, нос приятным собеседником время пролетит незаметно.

— Долго нам еще?

— К вечеру будем. Устала?

— Есть немного.

— Что же ты на лошадях-то ездить не умеешь?

— Там, откуда я родом, коней редко держат.

— Вот как? Чудно. Откуда же ты, Верико?

В очередной раз пришлось поведать сказку о далекой стране Московии, наследной принцессой коей я являюсь. Поверила.

— А я и смотрю, ты другая, на наших не похожа. Меня не сторонишься, Кощея не чураешься.

— Да что его боятся? Человек, он и в бессмертии человек.

— Только не все это понимают, — хмыкнула Либуша.

— Предрассудки.

— Они самые. А знаешь, ты и вправду его за живое задела. Вижу, как он изменился, похорошел.

Я покосилась на царевну. Она, конечно, уже замужем, но мало ли.

— Да, симпатичный дядечка.

— Ты не верь чужой молве, Верико, — вдруг сказала Либуша. — Люди разное говорят, всякие ужасы Кощею приписывают, только враки все это. Не такой он, уж я-то знаю. За десять лет слова худого от него не слыхивала. Да и знает он, как к израненной душе приступиться, как помочь. Сам ведь такой, людьми охаянный.

— Значит, напрасно его злодеем считают?

— Нет, почему же, злодей из него хороший выходит, настоящий. Да только ведь и злодеем можно быть разным. Кто-то, прикрываясь добрыми делами, зло творит, а кто-то просто царство свое от забот ограждает, да с такими, как я, общаться не брезгует. А за такое люди не только злодеем обзовут, но и проклянут до седьмого колена.

— Я верю только собственным суждениям.

— Это правильно, это верно, — спокойно улыбнулась Либуша. — Не верь другим, только себе. Вот женится на тебе Кощей — знаю, что женится, — а злые люди придут и обманом попытаются тебя к себе расположить, словами лестными задобрить. Вот тогда особенно им не верь. Пустые это речи, неправильные.

— Зачем же людям так делать?

— Им всем одно нужно узнать — где смерть Кощеева спрятана. Будут выпытывать, выспрашивать, а ты ври, смело ври, нахально, чтоб им в следующий раз уже и приходить-то не захотелось.

— Да что врать-то? Я ведь не знаю, где смерть.

— А этого никто не знает, — сказала Либуша. — Да только людям все равно, коли жена есть, значит, обязана знать. А слухов-то много ходит.

— Каких слухов?

— Кто говорит, что яйцо у него в сокровищнице спрятано, кто верит, что под подушкой его Кощей хранит. А я думаю, что далеко оно, не во дворце, не таков Кощей, чтобы жизнь свою в доступном месте держать.

— Да? И где же оно может быть, как думаешь? Мне просто любопытно. Чисто теоретически, где яйцо находится?

— В детстве еще от няньки своей слыхала, что будто бы посреди синего моря есть остров, а на острове том дуб растет. На дубу, говорят, сундук весит, цепями золотыми опутанный. А в том сундуке…

— Заяц, — выдохнула я, поражаясь тому, как все оказалось просто. — В зайце утка, в утке яйцо, а в самом яйце игла спрятана, на кончике которой таится смерть Кощея.

— Тоже слышала? Да только это лишь легенда. Никому доподлинно не известно, как все на самом деле обстоит, а легенды… В них верить — только самой обманываться.

Я задумчиво кивнула. Легенды, конечно, очень похожи на сказку, но ведь в каждой сказке есть доля правды. И иногда эта доля ох как велика.

Мне ли не знать.

Возвращение Либуши вышло грандиозным.

Во-первых, гости в Подземном царстве бывают не так уж и часто, поэтому даже на меня глазели все от мала до велика. Во-вторых, сама Либуша внушала жителям священный ужас. Что и говорить, десять лет не было дочери Горислава, люди уж мертвой ее считали, а тут вдруг — жива-здорова. В-третьих, не одна царевна прибыла, а с мужем, с царем будущим. Ну и напоследок с нами же был Кощей! Великий и ужасный. Грозный и свирепый. В общем, вниманием мы были не обделены.