слезы. Я поспешно завела подругу под одинокое дерево у границы парковки, веретенообразный вяз, почти не отбрасывавший тени.

– Ты не одинока, Брен! У тебя есть я, Клод, Джуни. Твои родители, твои братья. – Я начала перебирать все имена, которые приходили в голову, в надежде, что уловка сработает и мне удастся вернуть подругу на твердую почву. Иначе я рисковала утонуть вместе с ней.

Наконец, Бренда успокоилась настолько, чтобы снова заговорить:

– Ты знаешь, как Джерри удалось вырваться домой несколько недель назад?

– Да, – ответила я, с трудом перестроившись на новую тему; я подумала, что это как-то связано с Морин.

– Он сбежал в самоволку.

Я знала, что такое самоволка, благодаря фильму «Военно-полевой госпиталь».

– Джерри сбежал?

Бренда вытерла лицо и принялась изучать ногти на пальцах.

– Что-то вроде этого. У него проблемы с алкоголем, и, похоже, его девушка забеременела. Это оказалось для него уже слишком, и он смылся. Родители уговорили Джерри вернуться и ответить за свои проступки. Но я слышала, как мама плакала по ночам, а папа стал очень нервным. А потом беда случилась с Морин. Мне иногда кажется, будто я тону, понимаешь? Как будто я жила одной жизнью и вдруг обнаружила, что все остальные жили другой. И эти жизни вдруг столкнулись. Я больше не понимаю, где реальность. – Бренда потрясла головой с такой силой, что волосы упали на лицо. – Глупо звучит, да?

– Нет, вовсе нет. – Я попыталась вложить в эти слова всю свою искренность. – Я очень хорошо понимаю тебя. Я чувствую то же самое.

Но Бренда, похоже, меня не услышала. Она шмыгнула носом, вытерла его рукой и еще больше понизила голос:

– Вот почему я тусовалась с Рикки, а потом стала общаться с Эдом. Чтобы хоть как-то рассеять тоску. Я вообще сомневаюсь, что нравлюсь Эду по-настоящему. Он дал мне эти сережки, но больше не уделяет мне много внимания.

Я схватила ее за запястье. Я пообещала отцу, что никому не разболтаю то, что он рассказал мне об Эде, и, как бы мне ни хотелось наказать его за измену, я не должна была нарушать слово; тем более что это грозило ему потерей работы. Но не сказать подруге ничего я не смогла:

– Не связывайся с ним, Бренда! Не ходи с ним больше никуда. С Эдом, я имею в виду… Он плохой человек… Я слышала, что он… навредил кое-кому в Сент-Поле…

– В драке, должно быть?

Я прикусила щеку.

– Что-то типа того.

Я почувствовала, что Бренда немного придвинулась ко мне. И снова ощутила единение с ней. Словно мы вдвоем противостояли всему остальному миру. Мне захотелось большего.

– Ты собираешься на вечеринку Рикки? – робко спросила я.

Наморщив лоб, Бренда стала теребить золотой шарик серьги:

– Я подумывала об этом.

– Может, вместо этого придешь ко мне в гости?

Я думала, что Бренда ответит отказом, но она обвила меня руками:

– Конечно приду! Устроим девичьи посиделки. Это будет гораздо лучше. Эд очень развязный и напористый. Иногда даже агрессивный. Рикки с Антом делают все, что он им велит. И я… я тоже ему уступаю. Когда мы вместе, он старается представить все так, будто я для него очень важна. Но как только он уходит, я ощущаю себя дурой, поведшейся на пустые слова. И знаешь, что еще? – Бренда втянула нижнюю губу, а через секунду ее лицо просветлело. Она наклонилась и прошептала мне на ухо: – Он очень скверно целуется.

– Да ты что? Правда? – вырвалось у меня.

Бренда хихикнула:

– Да. У него очень сухие губы, и он все время их сжимает… ощущение такое, будто тебя не парень целует, а клюет птица. Я думаю, он так целуется из-за плохих зубов.

– Прекрати! – взмолилась я, зайдясь хохотом.

– Погоди, я тебе еще и не такого понарасскажу сегодня вечером! Так что запасись попкорном к моему приходу.

Мы расстались до вечера; мне стало гораздо лучше, чем я могла ожидать.

***

В тот вечер, в ожидании Бренды, я постаралась освоить еще одну песню британской рок-группы Blind Faith, «Не могу найти дорогу домой», барабаня палочками по диванной подушке, перематывая пленку, когда сбивалась с ритма, и пробуя заново.

Мне потребовалась пара часов, но в итоге все получилось.

А Бренда еще не пришла. Набравшись терпения, я стала ждать дальше.

Я ждала ее, ждала…

И, в конце концов, когда все домашние заснули и настенные часы пробили полночь, я задремала на диване с барабанными палочками на коленях.

Глава 39

Бум-бум-бум-бум!

Дезориентированная, я вскочила с дивана, сердце забилось в унисон со стуком. Во сне я играла на барабанах. Может быть, я приняла этот раскатистый бой за явь? А потом зазвонил телефон, и к настойчивому стуку в дверь присоединился звук яростного дерганья за дверную ручку.

– Проснись, черт возьми! Гари, проснись!

Отец бросился в гостиную, на ходу подпоясывая халат; его лицо исказила тревога. Он выскочил из своего кабинета: либо заработался допоздна, либо там и заснул.

Отперев замок, он распахнул дверь. На крыльце стоял шериф Нильсон: мрачный силуэт на фоне сумеречного света; волосы растрепаны. Шериф был одет, но одевался он явно наспех – широкие слаксы, запятнанная белая майка. Кто-то разбудил его так же внезапно, как он разбудил нас с отцом.

– Что случилось? – спросил папа.

Но глаза шерифа Нильсона нашли меня. Отстранив отца, он пошагал в гостиную; пикантный запах ликера опередил его, и я невольно поморщилась.

– Где Бренда Тафт?

Я испытала то же, что почувствовала бы, перенеси меня неведомая сила из нашей гостиной на сцену, ярко освещенную прожекторами. Я попробовала сглотнуть, но поперхнулась и закашлялась.

Шериф вцепился пятерней в мое плечо и встряхнул, как встряхивают автомат, отказывающийся выдавать жвачку.

– Она здесь? – задал новый вопрос Нильсон.

– Нет, – ответила я, ощутив, как увлажились глаза. – Она должна была прийти ко мне вчера вечером, но так и не появилась.

Шериф схватил меня за подбородок; по моей челюсти, как ток по проводу, пробежала колкая боль.

– Вы что удумали? Групповое самоубийство? Вы сговорились, так?

– Джером, довольно, – вмешался отец; оттащив от меня Нильсона, он повторил свой вопрос: – Что все-таки произошло?

Шериф пригладил руками свои всклокоченные, как сахарная вата, волосы. Слова дались ему с заметным трудом:

– Рой Тафт собрался порыбачить. Встал, едва стало светать. Решил перед уходом заглянуть в комнату дочери, «чмокнуть ее в щечку». Но Бренды в кровати не оказалось. Тафт обошел весь дом, но нигде ее не нашел. Он позвонил мне, и я примчался сюда.

Нильсон снова бросил взгляд на меня, потиравшую подбородок.