Рикки сжал челюсти.

– Ты разговаривала с ним? Когда?

– Вчера.

– Много он знает! Почему бы тебе не расспросить об этом Бренду напрямую, при следующей встрече?

Черт возьми, я так и хотела, только Рикки сообщать об этом не собиралась.

Заняв себя подготовкой зала к открытию, я стала считать секунды до прихода Клода. И, услышав, наконец, скрип открывшейся служебной двери, так обрадовалась, что чуть не бросилась парню на шею.

– Зигги! – воскликнула я, подбежав к другу.

Судя по всему, Клод тоже приехал на велике: по обеим его щекам струился пот, взмокшие волосы на шее завились в кудряшки. Отметив в своей карточке время прихода, Клод с подозрением покосился на меня:

– С каких пор ты меня так называешь?

– С сегодняшнего дня, – улыбнулась я. – И еще раз спасибо за то, что проводил в тот вечер Джуни.

– Я же сказал тебе, что все в порядке.

– Гм-м-м… – Я подмигнула Клоду, но он, похоже, избегал смотреть мне в глаза. – У тебя все нормально?

– Да, – грубо отрезал парень и устремился к кладовой. – Просто сегодня будет бойкий денек. Не скажу, что ждал этого с нетерпением.

Покосившись на Рикки и убедившись, что он не мог нас услышать, я последовала за Клодом:

– Мне нужно поговорить с тобой.

Клод снял с полки пакетик с соломинками и обернулся ко мне; щеки парня залил румянец:

– Мне тоже надо бы с тобой поговорить, – пробормотал он как-то диковато.

И я впервые переосмыслила свое решение рассказать все Клоду. «Какая муха его укусила?» Что бы ни вселилось в Морин и Бренду, похоже, это оказалось заразным. Клод тоже начал вести себя странно. «Неужели и с ним у меня испортятся отношения?» – поежилась я. Это пережить мне было не по силам.

– О чем? – упавшим голосом пролепетала я.

– Пора вам встряхнуть задницы и заняться делом, – заставил нас обоих вздрогнуть окрик Рикки; он уже открыл дверь в кулинарию. И лопаточкой, которую держал руке, указал на передний столик: – Посетители.

***

Следующие три часа пролетели в рабочем угаре. У меня вообще сложилось впечатление, будто весь Сент-Клауд решил отправиться за покупками, и всем вдруг страшно захотелось подкрепиться клаб-сэндвичами и картошкой фри. Клиенты текли к нам нескончаемым потоком, некоторые заходили даже по несколько раз, словно им никак не удавалось насытиться. Как только мне начинало казаться, что поток спадает и я смогу перекинуться парой слов с Клодом, выведать у него, почему он повел себя утром так странно, перед кассой вновь выстраивалась очередь из оголодавших покупателей.

Вздохнуть мы смогли лишь в самом конце смены, без четверти три.

– Не понимаю, почему этих людей тянет в выходной сюда, а не в городской парк? – пробурчала я, прислонившись к прилавку.

Я только что подала последний заказ – пять хот-догов, три пакета с картофелем фри и одну большую банку корневого пива – семейству из отца, матери и трех детей.

Клод не ответил.

– Мне правда необходимо выговориться, – сказал парень, сунув руку в задний карман. – Мне нужно снять камень с души. Если я не сделаю это сейчас…

– Клод! Хизер!

По другую сторону прилавка нарисовалась Бренда. Мне и с ней нужно было поговорить, спросить, действительно ли она встречалась с Рикки, как сказал Эд. Но Клод, похоже, собирался выложить мне что-то чрезвычайно важное. Я подняла руку, чтобы остановить подругу, но парень пробормотал что-то типа «Не бери в голову» и исчез в подсобке.

«Да что же на него нашло?»

– Ты пойдешь на вечеринку в память о Морин? – спросила Бренда.

Я повернулась к подруге.

И вот в этот-то момент я заметила ее серьги с золотыми шариками-висюльками, слишком дорогие для того, чтобы их могла купить себе старшеклассница.

Такие же серьги были на Морин в ту ночь, когда она пропала.

Глава 38

– Где ты их взяла?

– Нравятся? – Бренда провела указательным пальцем по одной из серег.

– У Морин были такие же. Помнишь? Она надела их на наш концерт.

– Да? Должно быть, поэтому они мне так понравились.

У Бренды не вышло меня одурачить. Но зачем она притворилась, что не помнила?

– Я освобожусь через десять минут. Подождешь?

Подруга кивнула.

Из кухонного окошка высунулась голова Рикки.

– Бренда! Скажи Кэш, что мы не встречаемся.

По лицу подруги пробежало что-то вроде усмешки.

– Мы с Рикки не встречаемся, – подтвердила она.

Я нахмурилась. Они оба словно забавлялись надо мной.

– Десять минут, – повторила я, указав на свободную скамью в центральном проходе магазина. – Подожди меня там.

***

Но прежде, чем Бренда дошла до скамьи, ее заняли другие посетители. И вместо того чтобы сидеть в комфортном, охлаждаемом кондиционерами помещении, мы вместе с моим великом побрели пешком в Пэнтаун. Разговор с Клодом пришлось отложить. Не успели мы выйти с парковки, как Бренда раскололась и объяснила мне, где взяла серьги.

– Мне дал их Эд. – Подруга ускорила шаг, как будто попыталась убежать от дурной мысли, закравшейся ей в голову. – Я так и знала: мне не стоило их брать. Эд подарил такие же Морин. Наверное, он так выделяет тех, кто ему больше всех нравится.

Я сглотнула комок, готовый встать в горле.

– Он заставил тебя что-то сделать за них?

– Нет, Хизер, все совсем не так.

Я скосила глаза на подругу. Бренда была такой красавицей, самой красивой девушкой из всех, кого я знала. Красивее даже Морин и Джуни. Но она не придавала этому значение. Никогда. Бренда быстро преодолела переходный период неловкой физической трансформации; она словно за одну ночь превратилась из розовощекой девчушки в потрясающую голубоглазую прелестницу с каштановыми волосами, которую за пределами Пэнтауна кто-нибудь непременно останавливал и спрашивал, не модель ли она. Бренда смеялась и отмахивалась от них, как от дураков. Но случалось, они проявляли настойчивость, и тогда Бренда огорошивала их тем, что собиралась стать после учебы медсестрой. Только она говорила им правду. Ее мать работала медсестрой, и Бренда хотела пойти по ее стопам.

Я распрямила пальцы на велосипедной ручке. Под нещадным солнцем запах пятен от еды, которую я пролила и просыпала на себя, стал настолько неприятным, что меня стало подташнивать.

– Если у вас с Эдом все не так, то как?

Бренда попыталась улыбнуться, но улыбка быстро померкла.

– Я хожу с ним на свиданки, потому что не хочу быть одна. Я слишком о многом думаю, когда остаюсь в одиночестве. Мысли всякие лезут в голову. И отделаться от них не получается.

Плечи Бренды вдруг согнулись, словно придавленные тяжелым грузом, а из глаз брызнули