Прекрасная эльфийская леди взирала на меня с газетного листа с привычным презрением.

«… обоюдному согласию и взаимному облегчению, именно так выразилась леди Цирилль в беседе с нашим корреспондентом. По словам неотразимо привлекательной главы рода Вечно Зеленой Сосны, развод с супругом открывает перед ней новые перспективы…»

Что?!

«Впервые за долгие годы лоэра Цирилль ощутила себя легкой, как бабочка в полуденном полете, и желает всем эльфийкам, обремененным супружеством, обрести такой же статус и по ее примеру освободиться от тех, кто недостоин ни возвышенных чувств, ни женской заботы. Задумайтесь, милые леди, не ложны ли ваши чувства, и отриньте фальшь! И этот призыв…»

Ниже этого многословного и тошнотворно пафосного спича крупным шрифтом значилось, что развод высокородной леди Цирилль и высокородного лорда Таэрлина, главы рода Белого Шиповника, состоится три недели спустя.

Я выронила газету и поняла, что пальцы дрожат. От крайне, крайне поганого предчувствия.

Мне совсем не нравился женатый эльф, возомнивший, что я соглашусь иметь с ним какие-то там отношения. Но еще меньше он нравился мне разведенным!

Так, Тильда, спокойно. Еще ничего не произошло. И не произойдет, если ты не захочешь. Так ведь?

И дядюшка что-то не отвечает…

Ох, как же мне все это не по душе! Да, сомнений нет: надо отсюда бежать. Подальше от этих демоновых Лужаек, подальше от женатых и неженатых эльфов, милых стареньких тюремщиц и сильно деятельных драконов.

Конечно, тюремщица уже сбежала сама, дракон наверняка тоже, но вот Таэрлин – он остался! А потому Жозика в охапку – и домой, домой!

– Ты чего такая взвинченная? – удивленно спросили за спиной.

Голос был опять же знакомый, но вскакивать навстречу я не стала, только развернулась вместе со стулом. И… ощутила внезапное облегчение. Видимо, потому, что от моей апатии и следа не осталось.

– Здравствуй, – сказала дракону деловым тоном, изо всех сил стараясь не показывать радости от его визита.

– Доброе утро! Что-то случилось, Тиль?

– Нет. Просто сижу думаю, в столицу мне возвращаться или как. Практика-то закончилась, – пояснила я.

Дэс… выглядел странно. То есть как раз нормально, и это удивило.

– А ты почему без личины?

– Так не нужна больше, – пожал плечами дракон. – Кофе дашь? Я к вам с предложением, Тиль.

Тут он с вожделением уставился на блюдо с пирожками, накрытое вышитой салфеточкой. Дурное мое воображение мгновенно сделало вывод: хочет у нас столоваться! А что, логично, не все же по тавернам питаться. Милана готовит куда лучше, чем в том же “Похоронном Гусе”…

– Присаживайся, – вздохнула я. – Угощайся! Кофе холодный только… Пойдет?

– Угу! – с энтузиазмом сказал Дэс, принимаясь за пирожок. Как-то вот не выглядел он убитым горем… Неужели успел найти какую-то зацепку?!

Я раскрыла рот, но сказать ничего не успела. На светлой нашей веранде сильно потемнело, запахло безмерным страданьем, повеяло нескончаемой печалью и прочее, прочее… Ибо вышел на нее, покачиваясь от горя, виновник торжества всех Лужаек и большого облома градоправителя, Великий Спаситель и Разоблачитель…

Вирни, в общем. И качало его, по ходу, от голода.

– Ты бы поел! – среагировала я на явление героя.

– Я решил не принимать пищу в течение недели, – хмуро заявил эльфик. – Это обет! – предупредил он мое возмущение. – Я хотел принять еще и обет молчания, но поскольку здесь многоуважаемый мною дракон, степень вины перед которым я даже не в силах сосчитать…

Дэс аккуратно вернул на блюдо надкусанный пирожок и очень серьезно сказал:

– Вирни, ну что ты, в самом деле. Ты вообще-то кучу детишек спас, какая вина?

Эльфенок помотал головой.

– Я прошу вас простить меня! Спас, конечно… Но я мог быть внимательнее, мог отнестись более… к вашему брату… А я!..

– А я мог не торопиться с решением и задержать старую каргу еще на полчасика, – спокойно возразил дракон. – Мог быть умнее и не шариться по окрестным лесам в поисках того, чего там и быть не могло, верно, Тильда? Мог броситься за ведьмой и отследить след портала – в первые минуты это вполне возможно.

– Ну… – растерялся Вирни.

– А я могла не отводить расколдованную девочку, а остаться с тобой и удержать от спонтанного решения, – мрачно сообщила я и подытожила: – В общем, все хороши! Ты, Вирни, хоть подвиг совершил! От чистого сердца!

– Я должен был подумать!

– Да когда там думать-то было? – спросил дракон. – Вот клянусь тебе, я бы точно так же поступил на твоем месте! Да и правильно ты все сделал.

Я даже умилилась. Какой все же хороший ящер. Решил поддержать ребенка! То есть эльфенка.

– Вы действительно так считаете?! – В глазах эльфика загорелась такая сумасшедшая надежда, что я не сдержала улыбку.

– Да, я действительно так считаю! – весомо подтвердил дракон и наступил мне на ногу под столом. – Ну а раз мы все виноваты… Я пришел предложить остаться одной командой.

– То есть? – удивилась я.

– Я согласен! – выдал Вирни.

– А раз твоя практика закончена, Тиль, так тебя и вовсе в Лужайках ничего не держит. – Дэс смотрел на меня… ну, наверное, тоже с надеждой. – Не хочешь со мной?

– Куда?

– Искать Дина.

– Но…

– Понимаю, что неожиданно, – вкрадчиво проговорил дракон. – Но у тебя есть время подумать. Я ухожу завтра вечером. Остались еще кое-какие дела… И ты все-таки подумай, – обратился он к эльфику. – Будет непросто.

– Я готов без раздумий!

– Точно? – спросила я и подвинула по столу причину своей взвинченности. – Почитай вот сначала. У тебя в семействе изрядные перемены.

Дракон заинтересовался тоже, и они с Вирни едва не столкнулись лбами, склонившись над газетой.

– «Развод Сосны и Шиповника: трагедия или свобода?!» – прочитал вслух Дэс. – Ну дела… О-о-о! – восхитился он, пробегая глазами по строчкам. – Однако дает твоя маменька!

– Лоэра Цирилль, – спокойно сказал Вирни, – предлагает освободиться от недостойных… м-м-м…

– Гнать в шею всех непотребных мужчин, – с усмешкой подсказал дракон.

– Да, – кивнул мальчишка. – Полагаю, я тоже вхожу в эту категорию, и мое отсутствие в Луэжеле поможет ей отдохнуть от… всего этого. Брак с моим отчимом не принес ей счастья. Я иду с вами, Дэс, без сомнений! Готов быть в команде.

Дракон поднял голову и опять уставился на меня.

Глаза эти его… Никогда я к ним не привыкну. Сейчас они были цвета неба, ночного грозового неба, разрезанного синими молниями зрачков.