меня, каждый раз привозя с собой нечто забавное, дабы скрасить мои больничные будни. Хотя дома у нас я ее ни разу не видел. Бабушка Настю эту на дух не выносит…

Оделась она сегодня по молодежной моде. Хотя, по-моему, она всегда именно так и одевается.

А директор… Ну, он, конечно, бабник, за что, впрочем, я его совершенно не осуждаю.

Пропустив в кабинет дам, он затем зашел и сам.

И несмотря на причину появления здесь маман, директор явно «распушил» перед ними обеими «хвост» и чего-то там с улыбкой рассказывал.

— Привет, девочки! — зайдя в кабинет и усевшись на свободный стул, Настя со своей вечной этой улыбочкой на устах поздоровалась со мной и Стёшей, а затем поинтересовалась, обращаясь ко мне. — Ну, Златка, рассказывай, чего натворила-то, что мамашку твою аж к директору вызвали?

— Привет, Насть… — поздоровался я и Стёша в этот момент также чего-то пробубнила, но договорить не сумел, ибо…

— Злата украла у одноклассницы телефон, и мы попросили вас прийти, чтобы вместе подумать, как урегулировать эту неприятную ситуацию. — обратившись к маман, перебила меня «классная», причем произнесла все это таким тоном, что…

Мне захотелось ее ударить. Очень, очень сильно захотелось…

— Так, подождите секундочку, Екатерина Петровна. Не нужно вот так, с места в карьер. — встрял в разговор директор, после чего обратился ко мне. — Злат, принеси-ка из секретариата стул для своей мамы.

И когда я принес указанный предмет мебели, а маман, с совершенно побледневшая ликом (представляю, чего бы она сейчас ощутила, не предупреди я ее о возможных неприятностях), молча уселась на него, директор продолжил.

— Я полагаю, что все произошедшее — всего лишь крайне досадная ошибка… — он сделал руками примирительный жест.

— Естественно! — тут же встрепенулась маман. — Моя дочь не воровка!

— Однако некоторые здесь так не считают… — добавил хозяин кабинета.

Директор выразительно поглядел на «классную».

— Так что, давайте поступим следующим образом, пусть сначала каждая из сторон выскажет свою точку зрения относительно произошедшего, а уже потом мы постараемся прийти к какому-то общему знаменателю. Здесь же главное — не навредить. — сказав это, директор посмотрел на меня. — Начнем с тебя, Злат. Чего, по-твоему, произошло сегодня?

Отлипнув от стены, я поглядел на маман, которая от успокаивающих слов директора только сильнее разнервничалась, что неудивительно…

Мама-то доверяет мне безоговорочно, в этом у меня сомнений нет, но…

Слова о том, что Злата — воровка, были произнесены не кем-то там, а моей классной руководительницей, учителем. А учителям у нас принято доверять. Таким образом, ничего удивительного, что у маман приключился когнитивный диссонанс, ведь она доверяет…и учителю тоже!

И это, пожалуй, самое мерзкое во всей ситуации…

— Юрий Николаевич, сегодня наступил апофеоз событий, начавшихся на прошлом родительском собрании моего класса. — произнес я и директор удивленно приподнял бровь. — Меня пытаются выжить из школы! Раз по-хорошему у этих чудесных людей не вышло, то они перешли к варианту: «по-плохому». Меня попросту подставили, подбросив Катин телефон…весьма дорогой, к слову, телефон…в мой рюкзак, воспользовавшись моим отсутствием в классе.

— И кто, по-твоему, это мог бы быть? — задал директор вопрос раньше, нежели «классная» бы разразилась тирадой, а она очевидно собиралась.

И тут в разговор явно пожелала вмешаться Стёша, рассказав все то, что ей известно. Однако взглянув на меня…передумала, вновь уставившись в пол.

— Сначала я думала, что это кто-то из одноклассников… — начал было я, однако запнулся от внезапного приступа тахикардии.

— Злата! — маман подумала, что ее дочери стало плохо, и сорвалась со стула ко мне.

— Все хорошо, мам, все хорошо… — сказал я, когда приступ прошел.

— Злат, пойдем-ка домой! А с этим… С этим я потом уже сама разберусь! — сказала мама, положив свои ладошки мне на щеки и вглядываясь в мои глаза.

— Мам, со мной уже все хорошо, а разобраться необходимо здесь и сейчас. — я аккуратно высвободился из ее рук.

— Злат, ты себя нормально чувствуешь? — поинтересовался директор, когда маман уселась на место, а я выпил водички, и, увидев мой утвердительный кивок, задал вопрос: — Так кто?

— Я не уверена в этом настолько, чтобы ткнуть в кого-либо из одноклассников пальцем. — ответил я. — Но…

— Но? — переспросил директор.

— Поскольку лунатизмом я не страдаю и точно знаю, что не брала Катин телефон… — я прервался и уставился на «классную», после чего продолжил, не отрывая от нее взгляда. — А Екатерина Петровна настаивает на том, что сама видела, как я кладу вышеуказанный телефон в свой рюкзак, то могу сказать наверняка лишь одно…

Все, включая и «классную», уставились на меня с каким-то выжидательным благоговением, будто бы еще чуть-чуть и им откроется истина мироздания. Все, кроме Насти. Та сидела, закинув ногу на ногу, и, как всегда, улыбалась незнамо чему, смазывая этим весь эффект.

— Екатерина Петровна…моя классная руководительница… Моя учительница «Истории»… Человек, которому наши родители доверили нас, своих детей… Она… — говоря это, я делал паузы, ибо внутри меня все клокотало, а мне не хотелось сорваться на крик и матерную ругань. — Или сама активная участница этой мерзкой подставы или и вовсе ее идейная вдохновительница и организатор!

После моих слов все безмолвное внимание собравшихся переместилось на «классную», а та…

Ну, все верно! В ее-то мирке Злата — действительно воровка, а значит, мои слова — обыкновенная ложь, и именно поэтому учитель «Истории» лишь вздохнула, как на ее месте вздохнул бы каждый, слыша очевидное вранье подростка, пытающегося выкрутиться.

— Ирина Сергеевна… — обратилась она к моей маман. — Я все понимаю, в данный момент у Златы, скажем так, непростой период в жизни. И я не в обиде за эти ее…фантазии, ведь лишь один бог знает, чего сейчас творится в ее голове…

Произнеся это, она обернулась на Листьеву, поинтересовавшись у той:

— Кать, ну а ты в обиде на Злату?

Та сначала поглядела на свой телефон, возможно, самую чуточку «покоцаный» в результате падения, а затем обернулась на меня и ответила, все с тем же выражением холодного безразличия на физиономии:

— Злата же не до конца еще выздоровела… — она пожала плечами. — Я не в обиде на нее, но и видеть этого человека, если честно, мне не хочется. Извините…

С лица маман сошли все краски мира. Она и