Флокхарт, оторвавшись от работы, поднял на него глаза.

– Мистер Рейвен. Вы здесь вот за этим, – сказал он и взял с прилавка склянку, стоявшую слева от него.

В склянке была жидкость, настолько вязкая, что в ней, наверное, могла бы стоять ложка.

– Да, сэр. Для доктора Симпсона. Насколько я понимаю, он попросил вас воспроизвести формулу, предложенную мистером Уолди из Ливерпуля.

Флокхарт грустно вздохнул.

– Мы это и сделали. В результате случился небольшой взрыв, погубивший обои и потолок и вполне способный нанести ущерб нашему зрению, не будь мы оба в очках. Полагаю, мы можем записать стоимость новых обоев на счет доктора?

Рейвен не ответил, поскольку не был уверен, что в его власти утверждать подобные расходы – или что это вообще не было шуткой. Забрав бутылку, он пошел обратно на Куин-стрит.

Когда прибыл, отправился прямиком в столовую, чтобы оставить там склянку – после ужина они наверняка опять будут испытывать новые образцы. Там он обнаружил Джеймса, стоящего на коленях около буфета. Перед ним были разложены все предыдущие образцы и еще несколько незнакомых пузырьков.

– Пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом хаосе; кое-что надо просто выкинуть, – сказал тот с раздражением в голосе – то ли из-за того, что Уилл ему помешал, то ли просто из-за его присутствия. – Что это у вас?

– Доктор Симпсон заказал кое-что у Дункана и Флокхарта. Полагаю, он собирается испробовать это после ужина.

– Позвольте взглянуть…

Джеймс взял в руки склянку, наклонил ее и неодобрительно нахмурился, видимо сочтя жидкость слишком вязкой. Открыв пробку, поднес склянку к носу и поморщился – явно не от самого запаха. Понюхал еще раз и, покачав головой, вручил склянку обратно Рейвену.

– Не думаю, что от этого будет какой-то толк, – заявил он.

Уилл тоже понюхал. Ему показалось, что у него немного закружилась голова, но это могло быть из-за быстрой ходьбы.

– Быть может, жидкость станет более летучей, если ее согреть, – предположил он: склянка все еще была холодной на ощупь после улицы. – Думаю, комнатного тепла будет достаточно и к концу ужина она как раз будет в нужном состоянии.

– Peut-être[46], – ответствовал Дункан, тоном давая понять, что особых надежд не питает.

У него была раздражающая привычка переходить время от времени на французский: манера, вне всякого сомнения, призванная напомнить присутствующим, что он совсем недавно завершил свои ученейшие занятия в Париже.

Рейвену было не по душе вот так сразу ставить крест на этой склянке, но он напомнил себе о наставлении Симпсона: не примешивать личные чувства к оценке ситуации. Доктор придавал такое значение новому веществу из-за пожара, который, вероятно, случился из-за его производства в Ливерпуле, и из-за последующего взрыва в аптекарской лаборатории, не говоря уж о том, сколько ему самому пришлось пройти ради этого пузырька.

– Вот это внушает мне гораздо большие надежды, – сказал Дункан, беря в руки другую склянку.

Вынув пробку, он сунул склянку собеседнику под нос. Запах был острый, исключительно едкий, и Уилл инстинктивно отшатнулся. Опять закружилась голова. Оптимизм Дункана был вполне понятен, но Рейвену точно так же было ясно, что назавтра его опять ждет головная боль.

Джеймс наблюдал за ним с волчьей усмешкой на лице.

– Что это такое?

– Я лично предложил формулу профессору Грегори.

– Так это ваше собственное изобретение? – спросил Рейвен. Это вполне объясняло энтузиазм Дункана.

– Да, вы правы. Хотя это лишь предварительная дистилляция. Он заверил меня, что полностью очищенный образец будет готов сегодня вечером. Кстати, можете за ним зайти, раз уж вы здесь.

– Я должен вернуться к доктору Симпсону, – возразил Рейвен. – Он еще не завершил визиты.

– А вам разве сегодня не нужно в Родильный дом?

– Да, позднее.

– Тогда вы можете зайти за образцом, как закончите. Профессор Грегори работает в лаборатории допоздна. Подозреваю, там же и ночует.

***

Строго говоря, не так уж обязательно было возвращаться к Симпсону. Профессор не дал ему прямых указаний на этот счет. Скорее сам Уилл не мог дождаться, когда они увидятся вновь: его грызли тревога и чувство вины, и хотелось, чтобы неопределенность разрешилась как можно скорее.

Если предстояла расплата за его действия, пусть уж лучше это произойдет как можно скорее, хотя ему и не настолько хотелось торопить события, чтобы признаться самому. Пока оставалась надежда, что его роль в гибели Грейсби останется нераскрытой, он будет молчать, хотя молчание и становилось все более мучительным.

Рейвен быстро шагал по Глостер-лейн на север, по направлению к Даньюб-стрит. Он не знал, застанет ли еще там Симпсона, но с тех пор, как они расстались, прошло чуть больше часа. Когда Уилл добрался до перекрестка с Дун-террас, он заметил брум, запряженный обычной парой лошадей, который как раз остановился ярдах в пятидесяти от него. Симпсон, не замечая его, выбрался из экипажа и быстрым шагом пересек улицу, направляясь к двери полуособняка напротив.

Рейвен ускорил шаг, надеясь догнать его, но тут дорогу ему преградил Ангус, кучер.

– Профессор велели не беспокоить, – сказал он.

– Как, и здесь тоже? – спросил Рейвен.

– И здесь тоже, – ответил кучер, кивнув с самым серьезным видом.

Уилл поглядел в сторону дома, где за Симпсоном только что захлопнулась дверь. Быть может, ему показалось, но у Ангуса был какой-то встревоженный вид, будто его напугало внезапное появление ученика.

Он уже собирался отвернуться, как вдруг заметил движение в окне гостиной. Элегантно одетая молодая женщина поднялась с кресла и приветствовала вошедшего в комнату Симпсона. Они обнялись и с улыбкой заговорили друг с другом – о чем, Рейвену слышно не было.

Профессор наклонился, на мгновение исчезнув из виду, а когда он выпрямился, на руках у него был ребенок: младенец полутора лет от роду в розовом платьице. Симпсон прижал к себе ребенка, в то время как женщина, глядя на них, нежно улыбалась.

Это явно не был визит медицинского характера, и уж точно не экстренный вызов.

– Что за дело здесь у доктора Симпсона? – спросил Рейвен.

Прямого ответа он услышать не ожидал, но надеялся понять что-то по тому, как Ангус будет его избегать.

– Знаю только, что это частный визит, а в чем именно дело, я у доктора спрашивать не стал, меня это не касается. И вам не советую, чтобы он не подумал, что вы чересчур любопытны.

– Могу я подождать в экипаже?

Кучер сделал приглашающий жест в сторону брума. Рейвен задумался над его безрассудной верностью доктору, над тем, какие еще секреты были ему известны – в том числе те, о которых никто не подозревает.