“Больше они мне такую свинью никогда не подложат”, – снова и снова повторяет он про себя. И это становится его новой мантрой.

Ни синее апрельское небо, ни цветущая черешня, ни весенние краски и запахи, ни возможность снова побыть дома не делают счастливой Эву Лопес, которая на несколько дней обрела свое настоящее лицо. Кристина вернулась в Вашингтон, зная, что со службы ее наверняка выгонят.

Едва приехав, она сразу же позвонила Брендану Хэтчу. Роли сенатора, политического лидера, публичного человека, образцового супруга и отца семейства не оставляли ему ни одной свободной минуты. Но, едва узнав о приезде Кристины, он перенес запланированные встречи и придумал какие-то отговорки, чтобы провести несколько часов с ней, с женщиной, которую он боготворит.

Разумеется, в их отношениях произошли большие перемены. В самом начале это была тайная любовь, сильно осложненная тем, что сенатор Хэтч был заметной фигурой в общественной и политической жизни страны. Да и Кристина, хотя и испытывала к нему безусловную привязанность, хотя они и проводили вместе чудесные часы, так и не смогла отдать себя всю без остатка этому мужчине. Она чувствовала за собой эту вину, что стало барьером, который она так и не сумела преодолеть. Кристина пыталась, но безуспешно отказаться от роли любовницы, от роли другой. Однако и перед ним тоже стояла дилемма: с одной стороны, в любовном и сексуальном плане их связь была восхитительной, с другой стороны, этот роман представлял собой серьезнейшую угрозу для его политической карьеры, в том числе и с точки зрения сохранения семьи. Оба хотели поставить точку в таких отношениях и много раз пытались это сделать. Но неделю, а иногда и две спустя Эва или Хэтч хватались за телефон, и назначалось новое свидание, а значит, все начиналось сначала. Они не могли жить вместе, но не могли и расстаться.

Возможно, отъезд Кристины в Венесуэлу и ее напряженная работа там пришлись весьма кстати, поскольку случилось это, когда их отношения переживали очередной кризис. Уже три года Кристина жила в Каракасе, превратившись в Эву Лопес. И столь резкая перемена в ее жизни вроде бы пошла как ей, так и Хэтчу только на пользу. Теперь каждый из них видел в другом самого искреннего и, пожалуй, единственного своего друга. Встречались они, разумеется, редко, зато часто разговаривали по телефону. Хотя Хэтч по-прежнему был женат и все силы отдавал своей успешной политической карьере, расстояние не ослабило ни восхищения, ни любви, которые он испытывал к Кристине.

Приняв крайние меры предосторожности и сделав все, чтобы о его визите не узнала ни одна живая душа, Брендан в семь часов вечера приехал к Кристине домой. Ее квартира была завалена цветами, которые он тайно ей прислал. И сегодня Кристина выглядела красивой как никогда, несмотря на черные круги под глазами – свидетельство долгих бессонных ночей и мучительных тревог, по-прежнему ее не покидавших.

Кристина обняла его скорее по-дружески, чем со страстью. Он же сразу прижал ее к себе и осыпал безумными поцелуями. Но она резко отстранилась. Сейчас ей было не до поцелуев. Кристина предложила Хэтчу чего-нибудь выпить, и они начали откровенный разговор о том, что случилось в Венесуэле, и о неминуемой отставке Кристины в качестве резидента, руководившего операциями ЦРУ в этой стране. Она изливала перед Бренданом душу, и это приносило ей огромное облегчение. Ну а то, что он еще и возглавлял комитет по разведке в Сенате США, могущественную группу, состоящую из тринадцати человек, которая курирует ЦРУ, безусловно, помогало им понимать друг друга с полуслова. Никто лучше, чем он, не мог понять ее смятение, уныние и сокрушительное чувство провала.

Кристина честно признавала, что возвращение Уго на прежний пост – это в какой-то степени победа кубинцев, хотя работу им облегчили явные промахи военных заговорщиков и раздробленность гражданской оппозиции в Венесуэле. Однако при этом Кристина не желала сдаваться: несмотря на то что попытка переворота не удалась и это шло вразрез с интересами США, сама она чувствовала, что еще может успешно выполнить свою миссию в Венесуэле и нейтрализовать влияние кубинцев на правительство Чавеса. – Если бы я могла вернуться и продолжить работу, я бы это доказала. Кроме того, если теперь туда направят нового человека, у него уйдут годы на то, чтобы внедрить своих агентов в венесуэльское общество так же основательно, как это все-таки получилось у меня.

Хэтча аргументы Кристины убедили, к тому же он был готов сделать все, что угодно, чтобы помочь любимой женщине и защитить ее. Существовала и еще одна причина: его больше устраивало, чтобы Кристина находилась подальше от Вашингтона, ведь, хотя это и кажется парадоксом, так она была к нему ближе.

Серьезный разговор медленно сменился ласками, поцелуями и постелью. Через пару часов они, как и всегда, попрощались коротким “До встречи”, что всякий раз обещало новое тайное свидание. Они еще успеют о многом поговорить, после того как Управление поставит Кристину в известность либо о новом назначении, либо об увольнении.

Снова оставшись одна, но чувствуя себя гораздо лучше, Кристина позвонила матери в Аризону. И сказала, что у нее все по-прежнему, нет ничего нового, она нормально работает в своей конторе в Вашингтоне.

Маурисио Боско в сопровождении Гальвеса заходит в просторный зал одной из тайных резиденций кубинского лидера, где исключена прослушка. Видно, что Маурисио испытывает страх, но в то же время и многого ожидает от этой встречи, так как понимает, что ему выпал великий шанс изложить разработанную им стратегию действий в Венесуэле тому, кто стоит выше всех остальных, самому команданте Фиделю Кастро. Очевидно, Гальвес нашел план своего подчиненного настолько интересным, что изложил его Фиделю – вот почему тот вызвал Маурисио к себе. И тому кажется, что вот-вот будет разыграна шахматная партия между ним самим и главным революционером, а Гальвес станет в ней вроде как судьей. Наконец прозвучали короткие и скупые приветствия.

– По словам Гальвеса, тебе в голову пришло кое-что интересное… – начинает разговор Фидель.

– Команданте, – почтительно отвечает Маурисио, – я считаю, что в настоящий момент чрезвычайно важно закрепить ту широкую поддержку, которую народ оказывает Чавесу. Для этого следует поддержать, например, его планы по расширению медицинской помощи населению. И наши медики должны выступать тут в первых рядах. Но при этом, как мне кажется, все-таки самое важное сегодня – бдительность, создание системы постоянного наблюдения и контроля за венесуэльцами и любыми их лидерами. Как раз сейчас настал момент начать использовать наши компьютеры, настал момент запустить в Венесуэлу специалистов из гаванского Университета информационных наук!

Фидель изучающее смотрит на Маурисио. Его локоть опирается на подлокотник кресла, а подбородок опирается на кулак, но он не произносит ни слова. Гальвес весьма ловко вставляет какие-то замечания, но исключительно чтобы подчеркнуть собственное право на это. Фидель не обращает на него внимания и просит Маурисио растолковать свои предложения как можно подробнее.