– Напрокат взяла, – всхлипнула курьер. –Откуда у бедного человека миллионы на такую покупку. Я ведь очень больна, мнепересаживали печень.

– В прошлый раз ты вроде упоминала про сердце,– заметила я.

– И печень, – не смутилась врунья. – Всевнутренности сменили! Работа нервная… Люди все жадные, вроде тебя… Норовятсбежать, не думают о сиротах… Всего-то десять тысяч! Копейки!

– До свидания, – решительно заявила я, – болеесюда не приезжай.

– Не получится – центр часто присылаетинформацию. Так что насчет бабла?

– Прощай! – гаркнула я. – Имей в виду: еслипоедешь следом, мой жених носит табельное оружие.

– Спасибо, что предупредила, – очаровательноулыбнулась нахалка, – придется тебя тут подождать.

Я отъехала пару кварталов и позвонилаПлотникову.

– Глюки прошли? – не дал мне высказатьсяРоман. – В голове просветлело?

– Ты дома? – перебила я его.

– Хороший вопрос, – одобрил Плотников. – Тыкакой номер набрала?

– Действительно. Очень глупо получилось. Можноя приеду?

– Зачем?

– Ну… мне надо где-то перекантоватьсячасок-другой. Ты шикарно завариваешь чай, – попыталась я подлизаться к Роме. – Азаодно и об Иве поговорим.

– Слушай, – пробасил Плотников, – ты не в моемвкусе. Прости! Я тебя уважаю и все такое, но ничего личного не испытываю.Понимаешь?

Я покрепче сжала руль. Неадекватно раздутаясамооценка, очевидно, является первичным половым мужским признаком. Похоже,Роман считает себя Джеймсом Бондом и Аполлоном в одном флаконе и думает, чтовсе женщины мира мечтают влезть в его постель. Интересно, он давно смотрелся взеркало?

– Плотников, ты мне абсолютно не нужен, –вырвалось у меня, – я не мечу к тебе в любовницы.

– Да? А чего тогда домой напрашиваешься?

– Господи, просто попить чаю и поговорить.Если ты не занят, я загляну на огонек.

– У меня мама спит. Я при ней пай-мальчик,никакого секса.

– Отлично! – обрадовалась я. – Наши желаниясовпали. Насколько помню, у вас четырехкомнатные хоромы, мы с тобой не помешаемотдыхающей родительнице, тихо посидим. Кстати, я уже въехала в твой двор.

Рома с крайне недовольным видом провел меня вгостиную, усадил на диван, принес чайник. И моментально завел беседу на рабочуютему:

– Деревня Пауково была головной болью местныхвластей, туда по указу Сталина переселили общину монгутов. Но эти люди и там несобирались подчиняться советским законам, детей обучали собственными силами, кврачам не обращались, основали молитвенный дом. Руководству области постоянноза тех монгутов из Москвы по шапке давали.

В начале шестидесятых местные власти решилипокончить со своевольными гражданами, и поздним вечером в Пауково вступил отрядмилиционеров. Но, очевидно, у предводителя общины имелись информаторы, потомучто все население деревни заперлось в местном храме, а когда люди в формепопытались взломать двери убежища, «отец» крикнул:

– Если переступите порог, мы себя сожжем.

В воздухе запахло керосином, из храмадонеслось стройное пение. Милицейское начальство перепугалось и отменило штурм.После того случая монгутов оставили в покое. Они жили крайне обособленно, необщаясь с остальным населением. Пауково с одной стороны окружено лесом, сдругой – огромным озером, а с севера и запада к селу подступают горы. Чтотворится в маленькой деревеньке, не знал никто. Иногда один из монгутовприезжал в райцентр и закупал кое-какие вещи, но «маркитант» никогда ни с кем вразговоры не вступал. Пару раз в Пауково забредали заплутавшие охотники. Ихвстречали с уральским гостеприимством, кормили, поили, но в баню не водили испать укладывали в молитвенном доме под присмотром местного служителя культа. Вдевяностых годах одному ученому, Игорю Богданову, удалось завоеватьрасположение тогдашнего «отца», Ива. Монгуты разрешили ученому некоторое времяпожить в деревне, рассказали ему свои сказки, спели песни. Богданов потомвыпустил книгу, в которой восхищался отважным народом, сумевшим сохранить своюсамобытность, не растворившимся в чужой культуре…

Тихий голос Романа журчал, как колыбельнаяпесня. Мои глаза начали закрываться, голова потяжелела, руки и ноги сделалисьватными. Огромным усилием воли я стряхнула оцепенение и сказала:

– История монгутов мне в общих чертахизвестна. Что с ними теперь? Где Ив?

– Я стараюсь рассказывать подробно, – надулсяПлотников, – не перебивай. Но если ты очень спешишь, отвечу кратко: они всепогибли.

– Монгуты?

– А о ком мы говорим? Они.

– Как? – ахнула я. – Почему?

– Я пытался изложить детали, а ты…

– Ну извини, продолжай, – смиренно попросилая.

…В конце прошлого года жители села Ось,находившегося недалеко от деревни Пауково, заметили над лесом черные клубыдыма. Горело так сильно, что люди забеспокоились и вызвали пожарных. Посленекоторых колебаний расчет выехал в Пауково, где, предположительно, случиласьбеда. Прибыв на место, спасатели не встретили никого из монгутов, а деревня ужедогорала, от изб остались лишь остовы печей. Тушить оказалось нечего. Командиротряда приказал внимательно осмотреть местность, его, человека опытного,насторожило отсутствие человеческих останков: складывалось ощущение, что всенаселение, от стариков до младенцев, разом поднялось и ушло прочь, не забывсжечь родное селение. Но когда солдаты добрались до руин большого здания наокраине села, их ждало ужасное открытие. Все люди, вернее то, что от нихосталось, были на пепелище. Даже видавшему виды начальнику пожарных сталоплохо. Не успел майор прийти в себя, как один из его подчиненных закричал:

– Тут живой ребенок!

Спасатели кинулись на зов и обнаружили вкустах нетронутую пламенем девочку лет двенадцати. Она была напугана до потериречи. Несчастную отправили в больницу, и лишь через пару дней девочка смогласвязно рассказать о трагедии.