– Давайте вы сначала переоденетесь, хорошо? – предложила лейтенант. – А потом товарищ майор сам вам все расскажет.

* * *

Через сорок минут, когда Неля приняла горячий душ и переоделась, за ней зашла лейтенант Вера и пригласила в гостиную врачебного общежития. Там уже сидели Паратов и темноволосый импозантный мужчина, показавшийся Неле знакомым.

– Ну, наконец-то! – воскликнул майор при виде вошедших. – Вы же знакомы с Самвелом Вартановичем Симоняном?

– Честно говоря, – заговорил тот, на кого указал следователь, – мы не имели возможности как следует познакомиться, хотя у меня и был шанс – просто непростительно, что я им не воспользовался!

Тут-то Неля и узнала в этом человеке адвоката Рощина. Действительно, она пыталась поговорить с ним, когда узнала, что он приходит повидать Макса, но тогда разговора не получилось.

– Адвокатская тайна и все такое, – с улыбкой пожал он плечами. – Вы должны меня понять!

– Я понимаю, – пробормотала она. – Но…

– Вы хотите знать, что я здесь делаю? – подсказал нужный вопрос Симонян. – Свою работу – защищаю интересы Макса Рощина.

– Но Макса здесь нет, его перевели…

Неля вдруг вспомнила, что так и не спросила Татьяну, зачем она ее вызвала в оранжерею.

– Никуда его не переводили, – перебил Паратов. – Вернее, перевели, но не в другую больницу, как сообщили вам, а в «буйное» отделение.

– Но почему?! – изумилась Неля.

– Чтобы спрятать подальше. Теперь, когда Макс пришел в себя, оставлять его в обычном отделении было небезопасно. Перевод в другую клинику чреват объяснениями с новым персоналом и другими неудобствами, поэтому решено было не менять место пребывания Макса и оставить его под присмотром Ракитина, но там, где до него никто не доберется.

– Кем решено? – спросила Неля.

– Ариной, полагаю, – пожал плечами Симонян. – Она является официальным опекуном брата, и только она могла принять подобное решение.

– Не понимаю! – воскликнула Неля. – Мы разговаривали с Ариной…

– Арина не все вам рассказала, Нелли Аркадьевна. Как известно, лучшая ложь – та, в которой большая часть является правдой.

– И в чем же она солгала?

– Она вам рассказала, что Макс убил Марка Рощина и свою мачеху?

– Да…

– А потом Арина, добрая душа, замела следы и уничтожила записи с камер наблюдения?

Неля ошарашенно кивнула.

– Погодите, вы хотите сказать, что Макс… То есть он что, никого не убивал?!

– Разумеется, нет! – всплеснул руками адвокат. – Достаточно знать Макса, чтобы это утверждать!

– Но Арина сказала, что он накачался наркотиками! – возразила Неля.

– Если человек по природе своей не агрессивен, то вероятность проявления насилия им невелика даже в измененном состоянии сознания, верно? Особенно, если у него отсутствуют для этого причины.

– Судя по всему, у Макса имелись основания ссориться с отцом!

– И, зная это, вы ничего не сказали мне? – вкрадчиво вставил Паратов, но в его глазах застыли льдинки: Неля видела, что он зол на нее за сокрытие важных сведений. – Скажите-ка, Нелли Аркадьевна, образец крови, переданный мне вами, принадлежал Рощину?

– За кого вы меня принимаете?! – искренне возмутилась Неля, предпочтя забыть о том, что мысль о подмене и вправду приходила ей в голову. – Вы должны знать, что я передала вам кровь Макса, ведь вы сверили ее с той, что нашли на месте убийства!

– Не с чем оказалось сверять: из дела пропали все экспертные заключения по убийству! Но это уже не важно, потому что появились другие доказательства.

– Что вам рассказала Арина об отношениях Макса с Марком? – поинтересовался Симонян.

– Ну, – нерешительно проговорила Неля, – что у Макса возникли денежные проблемы с его проектом и он хотел получить от отца большую сумму. Марк вычеркнул Макса из завещания, а его преследовали кредиторы, и он снова взялся за наркотики…

– Этого следовало ожидать, – сухо перебил адвокат. – На самом деле все наоборот.

– В смысле? – не поняла Неля.

– Дела у Макса шли отлично, проект набирал обороты, и от инвесторов отбоя не было.

– Но Арина…

– Макс не зависел от денег Марка, – не слушая ее, продолжал адвокат, – в том-то и крылась причина сложности их отношений. Марк надеялся, что сын одумается и займется «делом», бросив музыку. Он считал, что таким способом денег Макс не заработает и, рано или поздно, приползет под бочок к отцу, согласившись на все условия. Со временем иллюзии рассеялись – в конце концов, Марк был умным человеком и умел признавать поражение. Потому-то он и пригласил сына в день убийства, желая обсудить с ним завещание.

– Помните, чего мне стоило добиться у вас этой информации? – хмыкнул Паратов.

– Это же моя работа – хранить секреты клиентов, – усмехнулся Симонян. – Но ради Макса и ради памяти Марка…

– О чем, собственно, речь? – спросила Неля.

– За день до гибели Марк вызвал меня к себе, – вздохнул адвокат. – Сказал, что желает изменить условия завещания. Я обрадовался, подумав, что он наконец помирился с сыном. Но даже я не ожидал такого поворота!

– После последнего скандала с Максом, – вставил Паратов, справедливо решив, что Неле требуется пояснение, – Марк Рощин разделил свое состояние, включая недвижимость, активы и предприятия, между Ариной, Вероникой и ее ребенком – их совместным ребенком, как он считал…

– Как он считал?!

– Давайте по порядку? – предложил Симонян. – Львиная доля по старому завещанию доставалась Веронике и будущему ребенку, а Арине перепадало совсем немного. Марк также сделал распоряжения в отношении того, кто будет управлять его делом в случае его смерти.

– Арина? – предположила Неля.

– Она этого хотела и из кожи вон лезла, чтобы доказать свою незаменимость, но у Марка имелись собственные планы. Спорить с ним было бесполезно. По условиям нового завещания единственным наследником признавался Макс.

– Почему?

– Потому что незадолго до смерти Марк узнал, что не является отцом ребенка, которого носит Вероника. Он рассказал мне об этом в тот самый день, когда я пришел для составления нового документа. Я спросил, как он намерен поступить с Вероникой, и Марк ответил, что у него есть кое-какие соображения. Он был человеком суровым, жестким, и я мог только догадываться о том, что ожидает его супругу, которая позволила себе нагулять ребенка на стороне! Также Марк распорядился на тот случай, если с Максом что-то случится. В такой ситуации все, чем он владел, надлежало продать, а вырученные средства передать нескольким благотворительным фондам, с которыми Марк сотрудничал при жизни.