километра четыре-пять, чтобы выйти к шоссе, где в укромном гроте их ждут автомобили. Дай бог, поспеть до рассвета…

Отряд продвигался вдоль берега, когда за их спинами раздался взрыв. Он прозвучал раскатисто, видимо, гранаты взрывались в связке не одновременно.

Можно было подумать, что возле самолета началась горячая перестрелка. Артур объяснил Лизе: рвутся патроны в пулеметных лентах.

Взрывчатка придала зареву новую силу. Все четверо увидели море, подсвеченное темным пурпуром. Вода светилась безбрежным рябым зеркалом, отражавшим зарево. Слышался шум волн, обессиленно падающих на мокрую гальку.

Восточный склон одной из вершин Сьерра-Техада был освещен робкими лучами еще не показавшегося солнца. Кактусы, мимо которых быстро шли подрывники по каменистому плато, отбрасывали причудливые, почти фантастические тени.

Когда добрались до знакомого шоссе, услышали два глухих взрыва. Артур объяснил Лизе: взорвались баки с остатками горючего.

В сером предрассвете показались силуэты двух автомобилей в тени скалы.

Как всегда в сложных обстоятельствах, Артур поставил себя на место противника. Если мятежники, проехавшие по шоссе, обнаружили наскоро замаскированные автомобили, они перебили шоферов и устроили засаду. Пассажиры-то наверняка вернутся! Не в ночную же таверну Мотриля они отправились.

Жаль, не условились о звуковом сигнале, чтобы Паскуаль знал – идут свои.

Сальвадор подобрался к беззвучным машинам с гранатой. Одна-единственная граната – все, что осталось в арсенале отряда. Он заглянул в машины: Паскуаль, второй шофер, юные Леон и Мануэль спали на мягких сиденьях и видели сладкие сны. Не слышали ни винтовочной стрельбы, ни взрывов. Майор и Ретамеро бодрствовали. Только сейчас, продрав глаза, Мануэль и Леон увидели зарево, майор же смущенно отвернулся. Ретамеро с ненавистью глядел на майора, из-за которого он лишился возможности участвовать в боевой операции вместе с товарищами.

С наслаждением сел Артур на свое место в передней машине без ветрового стекла. Положив на колени пулемет, который за эту ночь только однажды согрелся длинной очередью, проверил, все ли на местах, и подал команду «Трогай!»

Теперь, когда прошел главный страх – за успех дела – и спало нервное напряжение, Артур почувствовал озноб. Это в Андалузии-то! А все потому, что полночи проходил по жидкой грязи и ноги промокли до колен.

Уже сев в машину, пожалел вслух, что не взяли с собой еды. При отъезде каждая минута была на учете, но все же кто-то сунул в карман банку с сардинами, горсть маслин, лепешку. Да, он обязан был позаботиться обо всех. Хорошо бы обойти сейчас оба автомобиля с фляжкой коньяка, угостить тех, кто заслужил; в крайнем случае, сгодилась бы местная малага – то ли вино, то ли ликер.

Проехали с десяток километров, Артур обессиленно склонил голову на плечо. И уже в полусне счастливо улыбнулся: «Вот операция! Все время держали в руках оружие, а ни одного выстрела, кроме очередей по сторожевому домику, не сделали!..»

А еще он успел подумать, что группа его не понесла никаких потерь. Ни единой царапины ни у одного человека. Берзин его за это обязательно похвалит…

На обратном пути они подобрали семь раненых, их довезут до Альмерии…

Когда майор Артуро докладывал генералу Гришину об операции, тот, видимо, торопился. И все посматривал на свои ручные часы. Артур вспомнил: «Да у меня же есть подарок для Старика!» Он достал из оттопыренного кармана брюк часы, которые вывинтил в кабине СБ, и протянул Берзину, сказав что-то по-латышски.

– Идут? – Берзин приложил часы к уху.

– С гарантией!

Берзин широко улыбнулся и положил часы на стол, просторный, чистый, не захламленный бумагами.

Неплохая вещественная улика! – засмеялся Берзин. – Похоже, ты и в самом деле выполнил поручение «Вецайса».

Не раз приезжал майор Артуро и в предместье Барселоны, в Каса Роха. Ждал здесь возвращения Берзина из Мадрида, готовился здесь к операциям, обучал молодых подрывников, минеров, разведчиков работе в тылу у франкистов.

Майор Артуро за время работы в Испании принимал участие в подрыве нескольких поездов. Особо ответственными были задания в дни генерального наступления фашистов на Мадрид, когда дорога из Севильи на Толедо была забита воинскими эшелонами, а позже – итальянским экспедиционным корпусом, который перебрасывался к Гвадалахаре.

– Действуй, как сумеешь и как будет удобней, – сказал тогда Берзин при прощании. – Но чтобы расписание железнодорожных поездов, идущих к Мадриду, было нарушено ко всем чертям.

В мае 1937 года Берзин срочно вызвал к себе Спрогиса и приказал готовить операцию по захвату «языка» на участке Мадридского фронта, где проходит железная дорога на Гвадалахару. В генеральный штаб поступили сведения о том, что фашисты снова накапливают войска, готовят наступление. Уже неделю разведчики с Мадридского фронта безуспешно пытаются захватить «языка». Вот и решили привлечь к этой операции разведгруппу Артура.

«Нащупав свободный проход в обороне противника на стыке двух полков, – вспоминали Паршина и Спрогис, – пятеро наших разведчиков углубились на несколько километров в тыл противника и вышли к шоссе. Вскоре послышался цокот копыт, на дороге показалось несколько конных. Схватка была короткой. Трое фашистов были убиты, а двух захватили в плен».

Это было последнее личное поручение, данное генералом Гришиным майору Артуро незадолго до своего отъезда из Испании.

Прошли, сменяя друг друга, все четыре времени фронтового года. Генерал Гришин навсегда покинул предместье Барселоны Пинс-дель-Вальес, очутился далеко от берегов Испании. Только старожилы Каса Роха помнили это имя. Теперь многими боевыми операциями в «малой войне» руководил подполковник Хаджи Мамсуров – Ксанти.

14. Прощание

Уже две недели новоявленный оружейник Грейзе не залезал в люк танка, не усаживался на верткое маленькое креслице в башне у пушки, не трясся под огнем в бронированной коробке, не ловил целей в перекрестие прицела.

А вчера не вытерпел и на отремонтированном танке махнул в Мадрид – каких-нибудь 28 километров от ремонтной базы.

Побывал на переднем крае в Университетском городке и успел вдребезги поругаться с командиром отряда анархистов Паласиосом. Ничего, кроме презрения, не вызывал этот обвешанный гранатами толстяк, всегда подвыпивший хвастун. Он изощрялся в скабрезной ругани, нагло обвинял танкистов в трусости и уверял Грейзе, что позиция марокканцев совершенно неприступна. Надо бы этому горлопану, пьянствующему под знаменем «Смерть или победа», показать, как воюют настоящие танкисты!

Танк Армана и в самом деле блестяще атаковал утром позицию марокканцев. А назавтра в Алькала-де-Энарес, у отеля «Сервантес», появился связной на мотоцикле с коляской. Генерал Гришин вызывал капитана Грейзе в штаб обороны Мадрида…

Арман застал в бронированном подземелье Хаджи Мамсурова. Тот сказал, что Берзин узнал о последнем бое Армана в Университетском городке и рассердился. Ждет Армана в отеле «Палас». Там лазарет, но в левом