– А что просите вы, принц Ардиза? – хотел знать император.

Принц теней небрежно усмехнулся.

– Мне вполне достаточно преподать серебряному отпрыску урок.

Гора ликовала, а Ифар кипел от гнева перед лицом такого унижения. Император Фидрин простым жестом вновь привлек к себе внимание.

– Да будет так!

Тем самым было дано начало бою. Тут же оба принца начали кружиться. Когда их клинки впервые пересеклись, зрители бушевали. Опять повсюду заключались пари. Насколько я поняла, рейтинги были примерно равны. И действительно, Ифар соответствовал принцу теней в том, что касалось техники и силы. Но Ноар был быстрее. Без особых усилий он уклонялся от своего противника и противостоял атакам, которые удивили бы даже самого закаленного специалиста по боевым искусствам.

Ифар споткнулся. Кровь потекла у него по лицу. Тем не менее он был далек от того, чтобы сдаться, и ударил Ноара коленом во фланг. Если бы я не знала, что эти двое не могут терпеть друг друга, мне стало бы это ясно сейчас. Жестокость, с которой они раздавали свои удары, не имела ничего общего со спортивным состязанием, и, похоже, самому Ноару этого было недостаточно. Когда его противник оставил брешь в защите, он схватил его за горло и приказал:

– Боль!

Мой брат закричал, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы преодолеть волю Ноара. Это время принц теней мог бы использовать, чтобы закончить битву. Но он этого не сделал. Он не слишком много обещал, когда сказал, что хочет, чтобы мой брат страдал. Снова и снова повторялась одна и та же игра. Хотя Ифар и нанес несколько ударов, но против хладнокровия Ноара ему нечего было противопоставить.

В обычной ситуации я бы отвернулась от такого звериного зрелища, только я не могла этого сделать. Для меня слишком многое было поставлено на карту. Мне пришлось бы заплатить долг одному из них. Во мне все еще кипела ярость на принца теней, однако слова Ромэ повергли меня в сомнение относительно намерений Ифара. Знал ли он о планах нашей матери на убийство? И было ли это его решение или решение облачной княгини потребовать мой долг в качестве победного приза?

Так же, как мне было жаль, что Ноар столь сильно унизил моего брата, я была рада, что принц теней одержал верх. Прежде чем оказаться в долгу перед этой подлой женщиной, я тысячу раз предпочла бы быть обязанной Ноару. Возможно, это было иррациональное чувство, но, по крайней мере, он не натравливал на меня собак хаоса.

Когда император Фидрин решил положить конец неравной борьбе, аплодисменты только усилились. Все были слишком потрясены жестокостью принца теней.

Внезапно по толпе прошел грохот. Что-то происходило снаружи, в Сухом море. Какой-то плот, запряженный песчаными парусами, приближался. Только когда он пришвартовался, я узнала человека, который его направлял. Это был Лазар в развевающемся черном одеянии.

С хладнокровием короля он вошел на плато, повергая всех в неистовое волнение. Золотые воины пришли. Лучники пускали стрелы, но Лазара это не заботило. Он показал ладони, чтобы дать понять, что не представляет опасности.

– Народ Кассардима, – сказал он твердым голосом. – Я Лазар валь Этор и пришел, чтобы предстать перед вашим судом.

Едва прозвучал голос Лазара, и поверженный и истекающий кровью Ифар пошел на него с поднятым мечом.

– Нет! – ревел император Фидрин, но мой брат был слеп и глух от гнева.

В последнюю секунду Ноар блокировал смертельный удар. Теперь разразилась суматоха. Золотые воины не знали, что делать. Кто-то громко потребовал: «Убейте его!» Полетели стрелы, пока император старался заглушить шум на арене. «Нет, арестуйте его! Он нужен мне живым!»

В конце концов Лазара схватили, и он позволил этому произойти без сопротивления. Но когда его хотели увести, он начал противиться этому:

– Разве ты не хочешь знать, почему я представляюсь, Фидрин? – его голос эхом разнесся по плато. Аудитория сразу замолчала. Никто не хотел пропустить то, что должен был сказать самый разыскиваемый человек Кассардима.

Фидрин гневно обхватил перила перед троном.

– Из твоих уст никогда не исходило ничего, кроме лжи.

Лазар холодно улыбнулся. Затем он поднял голову и направил свои слова к зрителям.

– Вы все знаете, в чем меня обвиняют. По моей вине погибли тысячи Кассардов, включая императора Катаира и его семью.

Я была поражена легкостью, с которой он привлек к себе внимание толпы. Именно его особое поведение и намек на возвышенное смирение сделали его самопрезентацию совершенной.

– Но это неправда. Ничто не было для меня важнее, чем чтить наши традиции и защищать императорскую семью. В случае необходимости – даже ценой своей жизни.

– И все-таки мой сын мертв и погиб здесь! – напомнил Фидрин своим подданным.

– Да, император Катаир мертв, – тут же подхватил Лазар, чтобы пресечь в зародыше начинающуюся возню. – Потому что в решающий момент меня не было рядом с ним. Но это был его собственный приказ – отправить меня прочь. Чтобы защитить единственное, что было ему дороже, чем собственная жизнь. – Он сделал драматическую паузу, наслаждаясь тем, что народ внимательно следил за каждым его словом. – Жизнь его дочери.

Теперь барон Харрас встал и показал вытянутым пальцем на своего предшественника.

– И все же вы тоже потерпели неудачу. Императорская принцесса мертва.

– Я не потерпел неудачу, – возразил Лазар, вызывая у него возбужденный ропот в толпе. – Принцесса Тамэ жива. Чтобы защитить ее от тех, кто хотел ее смерти, я спрятал ее там, где ее никто никогда не стал бы искать. – Снова драматическая пауза. Лазар перевел взгляд в мою сторону. Нехорошее предчувствие охватило меня. Затем он сбросил бомбу. – Теперь она вернулась.

Одним махом я почувствовала на себе все внимание присутствующих. Двор, император, барон Харрас, Ноар, князья, мои братья и сестры и даже Ромэ ошеломленно смотрели на меня. Только облачная княжна вскочила и завизжала:

– Это ложь!

Ее голос исчез между испуганными лицами. Закрались первые сомнения, ведь мать все-таки должна была узнать свое собственное дитя. Выражение Лазара стало ледяным.

– Княгиня Зафама тогда охотно откликнулась на мое предложение обменять свою настоящую дочь на чужую девочку. Вы мне не верите? Пусть принцесса отправится в Серебряную крепость. Тогда выяснится, получит она символы народа облаков или нет.

Под пристальными взглядами присутствующих облачная княжна начала колебаться. Глаза императора Фидрина сузились.

– Это правда? – спросил он у нее.

С искаженным ненавистью лицом она уставилась на Лазара. Эта женщина выглядела словно загнанный в угол зверь. Секунды тянулись мучительно долго, прежде чем она наконец ответила.

– Я… просто сделала то, что сделала бы любая мать.