воевода подумал, что его товарища сразил именно Вася. — Тогда получай!

Но не тут было. Вася увернулся от занесенного меча, выскочив на улицу, где бой разгорелся не на шутку. Силы были неравны. Несколько побратимов уже истекали кровью. Те же, кто остался в корчме, не могли пробиться к своим. Да и помощь Сангушко нужна было. Верный оруженосец остался один среди разъяренных врагов. Те обрадовались, предчувствуя легкую победу, начали окружать его, не заботясь о собственной безопасности.

Беспечность дорого обошлась им. Вася, проведя несколько метких ударов, успел сразить троих. Только когда силы совсем оставили его, раненый, свалился на землю. Истекая кровью, успел произнести:

— Марыся…

В последнее мгновение легкая, едва заметная улыбка, коснулась его лица. Видимо, последнее воспоминание было очень приятным.

Сангушко выскочил из-за двери.

— Вот ты где?! — замахнулся на него саблей Зборовский. Но князь увернулся и нанес смертельный удар одному из нападающих. Успел полоснуть еще одного, подвернувшегося под руку. Тот прикрыл шею, из которой потекла кровь.

Зборовскому ничего не стоило в этот момент сразить Дмитрия, который в азарте боя забыл об основном противнике, но воевода решил взять его живым.

— Справиться не можете? — заорал на подчиненных. — Смелее берите его!

На Сангушко набросилось несколько человек. Одному он рассек голову, другого ударил в живот. Замахнулся и на третьего, но из его рук выбили меч, а потом заломили за спину.

— Спокойно! — послышал уверенный голос Зборовского.

Князь не знал, ему ли адресовал это воевода или своим бойцам. Существенного значения это не имело. На душе было противно от осознания, что так легко оказался в плену. Поставь надежную охрану, захватить врасплох его не удалось бы. Но после драки кулаками не машут. Понимал и то, что снисхождения ожидать не стоит. Зборовский не из тех людей, которые щадят противника. Тешил себя только тем, что, возможно, останется в живых Гальшка. Поскольку Зборовский собирается женить на ней своего сына. Хотя, кто знает, что у него в голове! Привык легко побеждать, а теперь немало пролилось крови с его стороны.

Гальшку, которая наблюдала за происходящим, трясло, словно в лихорадке. Это не мешало, как заведенной, повторять:

— Дима! Димочка! Милый!

— Заглохни! — Зборовский крикнул так угрожающе, что Сангушко стало не по себе.

Он понимал, что его просьба ничего не даст. Не хотелось этого делать, но ради Гальшки был готов на все.

— Прошу вас, не трогайте ее, — произнес так жалостно, что, казалось, готов расплакаться.

— Не волнуйся, ублюдок! — Зборовский со всего размаха ударил Дмитрия по лицу. — Такая красавица и моему сыну пригодится, а тебя… — не договорив, ударил князя еще раз.

У Дмитрия в глазах поплыли круги. Он не устоял на ногах и рухнул на землю, потеряв от боли сознание.

— Убили! — Гальшка бросилась к нему.

Склонилась, запричитала:

— Убили! Убили!

Воевода сморщился и приказал:

— Уведите ее!

Не успели поднять ее, к Гальшке вернулось чувство реальности, сразу же переросшее в агрессию. Всегда покорную, ее стало не узнать.

— Так это ты?! — она бросилась на Зборовского.

Воевода этого никак не ожидал, не успел отскочить в сторону. И пожалел. Ногти княжны впились ему в лицо.

— Ах, сучка! — замахнулся он, но своевременно остановился, лишь выругавшись. — Я бы доказал тебе, что такое настоящий мужчина, а не этот сопляк, — он показал в сторону Сангушко, — но моему Мартину ты нужна в сохранности.

— Не нужен мне твой Мартин! — пуще прежнего закричала Гальшка.

— А ты ему нужна! — Зборовский успел прийти в себя.

Оценивающе посмотрел на княжну и, не пряча восхищения, воскликнул:

— Хороша, ничего не скажешь!

— Подлец! — отреагировала по-своему Гальшка.

— Свяжите ее, — приказал Зборовский.

— И на тебя веревка найдется! — пригрозила она.

— И рот заткните. За Сангушко возьмитесь!

Князь не подавал признаков жизни, и его пришлось отливать водой.

— Никогда не думал, что ты такой слабый, — засмеялся Зборовский. — Держись, ты мне еще нужен.

Не успел Дмитрий подумать, что это значит, как его снова начали бить.

Били долго.

Били и отливали водой.

Все это видела Гальшка. Как и побратимы Сангушко, которые остались в живых. Но они не могли оказать сопротивления, потому что были связаны. Только когда Дмитрий остался лежать без сознания, Зборовский приказал прекратить экзекуцию. Гальшку же разрешил развязать и вынуть из ее рта кляп.

От увиденного княжна не могла прийти в себя.

— Пожалейте его, — разрыдавшись, попросила она.

На это Зборовский ничего не ответил. Не считал нужным поддерживать с ней разговор, потому что в данный момент она для него, по сути, не существовала. Оставалось только выяснить у Сангушко, насколько далеко зашли их отношения с княжной. А для этого требовалось время, чтобы он пришел в себя.

Совесть не мучила Зборовского. Обратился к испуганному хозяину корчмы, который все это время просидел за занавеской:

— Эй ты…

Мужчина осторожно выглянул.

— Да выходи ты! — ободрил его Зборовский. — Без тебя мы никуда. Поесть найдется?

— Конечно!

— Быстрее накрывай на стол!

Вскоре, будто ничего не случилось, воевода поглощал блюдо за блюдом, обильно запивая вином.

— Может быть, и ты поешь? — предложил Гальшке.

— Не хочу.

— Тебе виднее, — безразлично сказал он, продолжая трапезу. Чувствовалось, что находится в хорошем расположении духа.

Княжна, успев немного прийти в себя, заметила это, и снова попросила:

— Пожалейте его.

— Пожалеть? — Зборовский как-то безразлично посмотрел на княжну. — А тебе какое до него дело?

— Жена я его!

— Повторяю: ты будешь женой моего сына! — повысил он голос, но тут же сменил тон. — Что ты за чепуху городишь? Что похитил тебя Сангушко, и сам знаю. Но при чем здесь женитьба?

— Мы венчаны…

— Венчаны? — переспросил Зборовский.

— Да.

Это признание огорошило. Он надеялся, что княжна — девственница, а если она обвенчана, то ни о какой невинности и разговора не может быть. Однако отогнал от себя эту мысль. Мало на какую уловку пойдет, чтобы спасти своего любимого. Пусть говорит, что вздумается. Неизвестно, что еще скажет на этот счет Сангушко.

Оставив Гальшку в покое, Зборовский поднялся из-за стола, подошел к князю. Небрежно толкнул его носком сапога. От этого грубого прикосновения Дмитрий вздрогнул, застонал.

— Жив, сволочь! — в душе Зборовского по-прежнему не было ни капли сочувствия.

Сангушко приоткрыл глаза. Увидев, кто склонился над ним, снова закрыл их.

— Так не пойдет, — пригрозил Зборовский. — Или ты поднимаешься, или мы продолжаем…

Дмитрий, успев стать на колени, не удержался и повалился набок.

— Я помогу! — бросилась к нему Гальшка.

— Помогай, — согласился Зборовский.

Княжна присела около Дмитрия.

— Жив! — радостно пролепетала она.

— Как видишь.

— Поднимайся, Димочка!

— Стараюсь…

На этот раз ему удалось подняться. Обтерши рукой губы, на которых запеклась кровь, попросил:

— Воды.