владимирский тяжеловес — конь, напоминающий того же бегемота, только более мохнатый и сухопутный. Рядом с заводью всегда было малолюдно. Гиппопотам не отличался резвостью, привлекающей посетителей: большую часть дня неподвижно возлежал, возвышаясь над поверхностью двумя неравномерными холмами: спиной и головой. Нетерпеливые носители фотоаппаратов спешили оббежать весь зоопарк и не задерживались рядом с ленивым животным.

Малика опустилась на скамейку и сразу же подсунула под себя колоду карт.

— На тебя или Наташу?

— Можно сразу на двоих?

— Можно, но будет не так точно.

У края скамейки легли две карты: крестовый валет и бубновая дама. Кирилл привык наблюдать за гаданием, часто выспрашивал о значении расклада и постепенно научился кое-что угадывать. Но в этот раз не понял ничего — полная мешанина из случайно выпавших карт. Задумчивое лицо Малики явно намекало, что для неё это не просто винегрет из мастей, а целая история.

Она таинственно ухмыльнулась и быстро сгребла карты в кучу.

— Ничего не ясно. Всё так же.

— Врёшь, — уверенно заключил Кирилл.

— Вру, — легко согласилась Малика, — и что? Ты меня пытать будешь?

Кирилл печально вздохнул:

— Я даже не представляю, чем тебя пытать: ты ничего не боишься.

Малика взмахнула рукой, прощаясь с бегемотом.

— Пойдём к крокодилам, там капельная завеса и не так душно, — она оглянулась и добавила: — Гиен не люблю, они мерзопакостные.

У сетчатого забора Малика приостановилась, привлечённая недавно появившимся у кабанихи потомством. Полосатые поросята хаотично сновали вокруг матери, бросались под ноги, не боясь быть растоптанными. Самка делала вид, что дети её жутко утомили, но похрюкивала с наслаждением.

Кирилл не смотрел на кабаниху, смотрел на Малику. Она прильнула к ограде и, вцепившись в сетку побелевшими пальцами, судорожно вздохнула.

— Почему?

Кирилл не переспросил, сразу понял, что её беспокоит.

— Зная Профессора, я бы не стал удивляться, почему она его бросила.

— Но была ещё я. Твоя мама никогда бы тебя не оставила.

Кирилл обнял Малику. Ожидая, что она будет вырываться, сразу же крепко сцепил руки.

— У тебя есть я, — не встретив сопротивления, ослабил хватку, положил ладони на плечи. — Я просил у мамы сестру, но ей, кажется, и меня хватило.

— Ты ненормальный. Все мальчишки хотят брата.

— Наверное, я тоже хотел, пока с тобой не встретился. Потом уже хотел тебя. Ты за брата вполне сойдёшь, — он на секунду замялся, — есть у меня одна мысль. Ты, наверное, решишь, что я чокнутый.

Малика развернулась лицом к Кириллу и встретилась с его глазами.

— Я давно подозревала, что мы с тобой родственники.

— Как ты догадалась, что я хочу сказать именно это?

— Это меня давно беспокоит. Словно аксиома, которую просто никто не озвучил, но все знают, что это так. Слишком много странностей в наших родословных и много совпадений, и ещё эта ненависть Профессора к тебе.

— Не зря я чувствовал, что ты мне родная.

— Родная, — саркастично фыркнула Малика, но при этом улыбнулась.

Кирилл взял её за руку и повёл в сторону вольера с крокодилами.

— Давай придумаем себе общий день рождения. Это будет только наш праздник.

— Ты слишком сентиментален, Принцессочка, — снисходительно улыбнулась Малика и тут же добавила: — Давай в феврале.

— Четвёртого, — отозвался Кирилл.

— Чем тебе эта цифра так нравится? Обычно выбирают тройку или семёрку, а такие нудные отличники, как ты, пятёрку.

Кирилл пожал плечами.

— Не знаю. Она легко делится пополам. Устойчивая такая, как квадрат. Значит, четвёртое февраля?

— Пусть так. Бред, вообще-то, мы через месяц уже об этом выдуманном празднике забудем, и я первая.

— Возможно, — согласился Кирилл, ожидая от взбалмошной Малики именно этого.

Уже через два дня Малика приступила к исполнению того, что прочитала на картах. Судя по раскладу, вероятность отношений между Наташей и Кириллом была как никогда высокой, требовалось только организовать толчок в мягкое место зазнавшейся одноклассницы.

На большой перемене Малика не пошла под лестницу за очередным заработком, разогнала желающих погадать и обратилась к Наташе.

— Дуй за мной, дурында.

У свободного не занятого старшеклассниками подоконника она остановилась и поманила пальцем. Наташа нехотя приблизилась, не ожидая от беседы ничего хорошего. Малика не скрывала враждебность по отношению к ней, а тут вдруг решила поговорить.

— Что ты хотела?

Окинув коридор внимательным взглядом, Малика вытащила из рюкзака потрёпанный грязный блокнот.

— Прочти.

Наташа брезгливо сморщилась.

— Что это?

Малика с трудом подавила порыв треснуть собеседницу чем-нибудь по лбу.

— Это стихи Эдьки.

— И что?

Пришлось Малике ещё раз пережить борьбу с желанием отлупить Наташу по недогадливой башке.

— Он их тебе писал, дура бессердечная. Можно подумать, ты не знаешь, что он влюблён в тебя с первого класса.

Наташа взглянула на блокнот по-новому. Так много стихов, посвящённых ей одной! Вспомнив необычные глаза Кирилла и открытую улыбку, она вздохнула. Он до сих пор ей нравился, но о постоянных отношениях она не думала, ведь тогда придётся отказаться от внимания других поклонников.

Малика неправильно истолковала задумчивость одноклассницы, решив, что Кирилл кажется ей недостаточно знаменитым для её высочества.

— Если он тебе не нужен, хватит морочить ему голову туманными обещаниями и томными взглядами. Поверь, найдутся желающие его осчастливить. Неделю назад на дискотеке две дурочки устроили из-за него разборку. Если ты ещё не заметила, он обалденно красивый, и претенденток на роль его девушки пруд пруди.

Наташа осторожно коснулась блокнота.

— Спасибо.

Малика уже собралась уходить, но внезапно развернулась и мрачно произнесла:

— Если разобьёшь Эдьке сердце, тебе хана. Подумай хорошо: либо ты с ним, либо оставь его в покое.

Угроза вырвалась случайно. Теперь она боялась, что напуганная серьёзностью предстоящего выбора, Наташа спасует перед чувствами Кирилла и уйдёт окончательно в тень.

Но вышло совсем по-другому. Наташа вовсе не была бессердечной, как о ней думала Малика. Блокнот она перечитала несколько раз, над некоторыми строчками всплакнула. До утра не могла уснуть, осознав, что на её пути встретилась та самая искренняя, чистая любовь, о которой писал Куприн в «Гранатовом браслете».

Теперь пришёл черёд Наташи мучиться от обуревающих чувств. Она не знала, как намекнуть Кириллу на готовность к отношениям. С Маликой он общался без слов, улавливал малейшие колебания в её настроении, а вот молчаливую решимость влюблённой в него Наташи разгадать не смог.

Изменения в чувствах Наташи к Кириллу Малика обнаружила сразу, но