Глава 8

Восполнение того, что отняла современная жизнь

Движение, температура и нетоксичная жизнь

Первые два года обучения в медицинском колледже состоят из бесконечных лекций. В Медицинской школе Стэнфорда мы по 8 часов в день сидели в темной аудитории с 10-минутными перерывами между занятиями. Во время этих перерывов мы могли наскоро перекусить в соседнем кафе, где подавали пиццу, макароны с сыром, сэндвичи, картошку фри и чипсы.

Даже в то время, до моего полного погружения в вопросы метаболического здоровья, я находила какое-то противоречие в том, что начинающие врачи неподвижно сидят целый день, изучая сердечно-сосудистые заболевания, диабет и гипертонию. Я прочитала статью в New York Times, в которой сидение в течение длительных периодов времени описывалось как «смертельно опасное» занятие для нашего здоровья из-за усиления метаболических и сердечно-сосудистых нарушений. Я установила в дальнем конце лекционного зала импровизированную конторку, сделанную из перевернутого вверх дном ящика. Это вызвало любопытство у моих сокурсников. Поэтому я провела среди них опрос об их отношении к стоячим партам в аудиториях, и, к моему удивлению, большинство студентов откликнулись. Сто процентов ответивших сказали, что медицинская школа заставляет их слишком много сидеть. Почти 90 % ответили, что наличие стоячих парт в аудитории облегчит им жизнь.

Воодушевившись, я изучила десятки научных исследований, доказывающих смертельное воздействие избыточного сидения, и представила их обзор руководству медицинской школы, приложив результаты опроса студентов. Я объяснила, что установка стоячих столов станет отличным маркетинговым ходом для продвижения Стэнфорда: усилит его инновационный имидж и поддержит здоровье и благополучие студентов-медиков. Мое предложение было отклонено. Мне сказали, что нужны официальные доказательства того, что это будет полезно. Я согласилась. Так началось мое двухлетнее исследование пользы стоячих столов в учебных аудиториях, финансируемое грантом и одобренное советом по этике. Я провела структурированные интервью и опросы студентов-медиков Стэнфорда, прошла обучение по кодированию и интерпретации качественных исследований и проанализировала данные. Результаты были очевидны: студенты сообщили о том, что за стоячими столами их внимательность и работоспособность значительно повысились и что они хотели бы, чтобы в аудиториях были установлены такие парты.

Через два года после первой встречи с руководством я предстала перед администрацией Стэнфордской медицинской школы и продемонстрировала данные, которые они запросили. И снова предложение о стоячих партах было отклонено. Мне сказали, что новое здание университета – архитектурное чудо стоимостью 90 миллионов долларов, подаренное самым богатым человеком Гонконга, – имеет свои правила проектирования и нормы безопасности. Стоячих парт там не будет.

Почти во всех медицинских вузах страны молодые врачи в первые два года обучения по-прежнему проводят большую часть времени в сидячем положении. Теперь мы знаем, что сидячая работа – один из самых быстрых способов заработать именно те заболевания, которые студенты-медики учатся лечить. До 73 % врачей страдают избыточным весом или ожирением, а основными причинами смерти врачей являются в основном предотвратимые последствия выработки плохой энергии, среди которых на первом месте стоят сердечно-сосудистые заболевания, рак и инсульт.

Наша одержимость сидением подводит нас к еще более широкой теме – нашему стремлению к комфорту, которое способствует появлению плохой энергии. Мы любим сидеть, и нам нравится комфортная температура – и это понятно. К сожалению, эти два удобства современной жизни не способствуют оптимальной клеточной физиологии и долголетию. Мы считаем наш комфортный, сидячий, температурно контролируемый мир победой – и в какой-то степени так оно и есть! Но на самом деле эти факторы современной жизни делают наши клетки сибаритами и лентяями.

Не нагружаете тело достаточно сильно – и оно сломается. Но нагрузите его слишком сильно – и оно тоже сломается. Однако стоит только вывести тело из зоны комфорта – в частности, с помощью движения и температуры, – и происходит волшебство: клетки приходят в себя, адаптируются, перестают лениться и включаются в работу. Если после стресса наступает время для адаптации, восстановления и повышения сопротивляемости, мы становимся более выносливыми, счастливыми и здоровыми.

Многие сложные биологические системы начинают работать лучше, когда окружающая среда немного подталкивает их к этому. Например, самые богатые фитонутриентами и антиоксидантами растения растут в самом суровом и скалистом климате, например на крутых склонах гор Сардинии. Чтобы выжить, они активируют собственные антиоксидантные пути противостояния стрессу, что, в свою очередь, приносит огромную пользу для здоровья нам, когда мы едим их. Кошки, живущие на улице в более суровых условиях, страдают ожирением гораздо реже, чем кошки, живущие в помещении. А у 50 % домашних собак старше 10 лет развивается рак, в то время как с собаками и волками в дикой природе такое случается редко. Депрессия поражает 75 % домашних собак, но редко встречается у их диких сородичей. В то время как 40 % современных людей заболевают раком, наши ближайшие родственники – шимпанзе – болеют им крайне редко, несмотря на то что имеют почти 99 % наших генов.

Что-то в более естественной, дикой жизни благоприятно влияет на здоровье. Возможно ли, что комфорт «одомашнивания» вредит нам?

Поскольку современная жизнь лишила нас основных привычных стрессов из прошлого – регулярного движения и больших перепадов внешней температуры, – возникли индустрии, заставляющие нас платить за их возвращение. Среди предложений – занятия фитнесом, тренажерные залы, холодные ванны, сауны и светолечение. Постоянный стресс, который мы испытываем, заставляя себя заниматься спортом и покупать эти «здоровые» процедуры, – это самообман. Ирония заключается в том, что мы платим за роскошь комфорта, а затем нам продают решения для его уменьшения. Смысл хорошей энергии – это не просто включение в свой день большого количества биохакинговых «протоколов» и инструментов, которые часто только добавляют стресса. Решение заключается в том, чтобы изменить свое мышление и воспринимать контролируемый дискомфорт и адаптивные стрессы как критически важную биологическую информацию, а также строить свой день так, чтобы такие стрессы были включены в распорядок. Необходимо скептически и критически относиться к культурным нормам, связанным с движением. Эти нормы включают в себя сидение за столами весь день; перемещение из точки в точку на машинах, скутерах, эскалаторах и лифтах; контроль температуры воздуха в помещении (и переживания, если термостат отклоняется более чем на несколько градусов от комфортных +23 °C).

Современный индустриальный мир не только вредит нам, ограждая от любых стрессовых факторов, но и лишает нас возможности жить в нетоксичном мире, без перегрузок и повреждений клеток. В настоящее время в промышленности используется около 80 000 синтетических химикатов, загрязняющих наш воздух, воду, пищу и дома веществами, которые взаимодействуют с нашими клетками, причем вред многих из них уже