Шаннон. Выглядела она так, словно всю ночь не сомкнула глаз — бледная, напуганная. — Джо?

— В полном, Шаннон, — выдал я коронную фразу, хотя последний раз чувствовал себя таковым только в материнской утробе, и, пересадив Шона на кровать, встал и натянул треники.

Сегодня понедельник, первый учебный день после летних каникул. Как бы паршиво мы себя ни чувствовали, оставаться дома было не вариант.

Вообще не вариант.

Превозмогая чудовищную боль во всем теле, я отодвинул комод и повернул ключ в замке.

Потом перевел дух и толкнул дверь, не дожидаясь, пока ребенок внутри меня заголосит и потребует залезть обратно под одеяло.

Соберись, тряпка! Будь мужиком! Подгоняемый этими мыслями, я выбрался в коридор, готовый к неизвестному и неминуемому.

Хотя в коридоре не было ни души, тревога не унималась. Я нутром чуял: он еще здесь.

В доме.

Он нависал над нами зловещим темным облаком, только хуже.

Гораздо хуже.

Сквозь запертую дверь родительской спальни доносился зычный храп, сопровождаемый приглушенными рыданиями.

Я замер как громом пораженный, борясь с желанием броситься к ней. Выломать чертову дверь, прижать маму к себе.

Мне хотелось защитить ее не меньше, чем себя самого.

— Ну? — послышалось за спиной. — Он свалил?

Обернувшись, я увидел четыре пары глаз, таращившихся на меня с порога спальни.

Обжигающий, словно лава, адреналин хлынул по венам. Следом возникло гнетущее чувство, способное раздавить меня, превратить в безвольную копию мамы, однако мне удалось побороть минутную слабость.

— Нет.

— Нет?

— Он у нее в комнате.

Ребята понурились, и у меня защемило в груди, но я быстро опомнился. Некогда распускать нюни, главное сейчас — увести мелких из этой клоаки.

— Живо разбрелись по комнатам — умываться и собираться в школу. Перекус я вам приготовил еще вчера, контейнеры в холодильнике, не забудьте положить их в рюкзаки, — командовал я, заведомо зная, что в противном случае все пойдет наперекосяк. — Бабуля скоро приедет за Шоном и отвезет вас в школу. Шаннон, ты идешь со мной.

— Хорошо, Джо.

— Кстати, под «умыться» я подразумеваю почистить уши и зубы, — напутствовал я их по дороге в ванную, где меня, скорее всего, ожидал ледяной душ.

Захлопнув за собой дверь, я замер перед зеркалом и, вцепившись в раковину, решил оценить полученный накануне ущерб.

Поморщившись при виде своей распухшей физиономии, я отважился посмотреть правде в глаза.

Чернеющий фингал.

На скуле багровеет кровоподтек.

Разбитая губа.

Даже не знаю, что хуже — само наличие синяков или моя неспособность предотвратить их появление.

Нащупав спрятанную под раковиной жестянку, я поднял крышечку, смастерил дорожку и, быстро втянув ее через нос, ощутил, как возвращаются силы. Мышцы окрепли, голова заработала, сердце забилось сильнее.

Я провел ладонью по лицу, с облегченным вздохом разделся и полез под душ — смывать грехи.

Смывать боль.

— Я не хочу идти, Джо, — канючила Шаннон, когда я тащил ее задницу в школу. — Пожалуйста. В этом году будет то же самое, ничего не изменится.

— Еще как изменится, — соврал я сквозь зубы. — На втором году будет попроще.

— Боюсь, я не справлюсь.

— Справишься, не сомневайся.

— Уверен?

— На все сто. Обещаю.

Шаннон устремила на меня взгляд синих глаз:

— Обещаешь? Правда?

Глаза сестра унаследовала от матери, поэтому временами мне было тяжело на нее смотреть.

— Обещаю, Шан.

Она улыбнулась и заметно расслабилась.

Единственное слово подействовало на Шаннон успокаивающе, хотя мы оба знали цену моему обещанию.

Сестра нуждалась в гарантиях, и я был готов гарантировать ей что угодно, лишь бы вытащить ее из дома, прочь от отца.

— Не понимаю, как тебя угораздило сотворить такое с собственным телом, — сменила тему Шаннон, касаясь черной татуировки на моем предплечье. — Это ведь не смоешь.

Я только пожал плечами. Какой смысл объяснять, что мудреные узоры закрывают уродливый, оставшийся на всю жизнь шрам — подарок папаши на Рождество. Перебрав с виски за праздничным столом, этот ублюдок кинулся на нас с «розочкой».

Шаннон и сама прекрасно помнила, откуда взялся шрам, ведь именно она ехала со мной на «скорой» и зажимала кровоточащую рану.

Радовало, что этот скот изуродовал мою руку, а не мордашку Шаннон, в которую метил первоначально.

— Не любишь татуировки?

Сестренка сморщила носик:

— Терпеть не могу. Они же кошмарные! Хотя кельтский крест у тебя на спине очень даже ничего.

— Меня удостоили комплимента? — Я шутливо ткнул ее локтем в бок. — Не тушуйся, скажи прямо: «Джоуи, мой самый любимый, самый офигенный, самый симпотный брат, мне очень нравится твоя татушка».

— Ладно, татуировка неплохая, — захихикала Шаннон, наградив меня ответным тычком. Потом спохватилась и прибавила скорость, едва поспевая за мной на своих маленьких ножках. — Ну все, сказала. Ты доволен?

— Прости, не расслышал. — Обняв сестру за плечи, я стал пальцами теребить ей волосы. — Повтори.

— Ладно-ладно, — заверещала Шаннон, давясь от смеха. — Джоуи, мой самый любимый, самый офигенный...

— Не забудь про симпотного. В этом вся фишка.

— Потрясающе самовлюбленный и самый выпендрежный брат, — закончила Шаннон. — Да, мне очень нравится твоя татуировка, хоть она и занимает половину спины.

— Уже лучше. — Я одобрительно кивнул и выпустил сестру из своих стальных объятий.

— Ну ты и говнюк, — хихикнула она и снова пихнула меня локтем.

Пусть Шан называет меня кем угодно — ничего не имею против, лишь бы не переживала из-за школы.

Сестра улыбалась очень редко, и я до жути гордился, что сумел вызвать у нее улыбку, особенно после событий вчерашней ночи.

— Все будет хорошо, правда, Джо? — спросила она, когда впереди замаячило здание школы. — Рано или поздно этот кошмар закончится. — Шаннон судорожно вздохнула и прошептала: — Рано или поздно мы повзрослеем, свалим из города и будем жить долго и счастливо, правда?

— Само собой, — заверил я, закинув рюкзак на плечо. — Тебе долго и счастливо гарантировано.

— И тебе, Джо. Даже не сомневайся.

В тот же миг мой взгляд упал на длинноногую блондинку в серой шапке-бини поверх копны умопомрачительно длинных волос и с чупа-чупсом в пухлых губах.

— Как скажешь, Шан. — Я не очень-то верил в счастливый финал, но улыбка, которой одарила меня Моллой, сулила по крайней мере счастливый день.

— Дорогие пятигодки, поздравляю вас с началом нового учебного года! — провозгласил мистер