Найен с установленной в столовой трибуны. — Мне очень приятно видеть вас здесь — довольных, улыбающихся. Не секрет, что четвертый год обучения был переходным. Вам представилась прекрасная возможность раздвинуть привычные границы, обзавестись новыми интересами и увлечениями. Но теперь все, забавы кончились. Вы вступаете в новый этап, который потребует от вас максимальной вовлеченности и упорства. Другими словами, вас ждут два года по-настоящему напряженной и кропотливой работы, не сопоставимой ни с чем из того, с чем вы сталкивались ранее.

— Господи, что он несет? — буркнул Подж, толкая меня плечом. — Он реально думает, что его словесный понос вдохновит кого-нибудь на учебу?

— Кто знает, чувак.

Скрестив руки на груди, я привалился к шкафчику и слушал, как Найен распинается про чудесные школьные годы. Хоть бы пластинку сменил, каждый сентябрь одно и то же.

— Тяжелая выдалась ночка? — спросил Подж.

— В смысле? С чего ты взял? — насторожился я.

— Не знаю, как вы, чуваки, но единственное, что лично я бы с удовольствием раздвинул, — это ноги Моллой, — вклинился Алек.

Бедняга чуть не свернул шею, глядя в противоположный конец столовой, где сидела Моллой.

От одного ее вида у меня возникло шевеление в штанах.

Да, выглядела она просто сногсшибательно.

Мы не общались с тех памятных выходных, когда я устанавливал шкаф в ее комнате.

Обычно Моллой перехватывала меня перед уроками для нашего традиционного обмена колкостями.

Ее отсутствие этим утром я списывал на неудачное стечение обстоятельств, в результате которого она едва не лишилась брата.

Мой взгляд отыскал в толпе несчастного хлюпика, забившегося в уголок вместе с другими высокомерными задротами из нашей параллели. Сто пудов, все они поступят в колледж, а после будут рубить хорошие бабки. Этих зубрил-отличников даже согнали в отдельный класс, подальше от нас, простых смертных или, проще говоря, тупых придурков вроде меня, Алека и Поджа, которым только и светит зарабатывать физическим трудом и быть вечными мальчиками на побегушках.

Всю жизнь я размахивал кулаками, не думая о последствиях, но ситуация с Кевином реально угнетала. Мне было совестно хотя бы потому, что парень не настучал предкам и меня не вышибли с работы пинком под зад. Подозреваю, Моллой приложила к этому руку, поскольку сам Кев не выносил меня на дух.

В памяти всплыла идиотская потасовка в комнате Моллой, и я мысленно содрогнулся.

После того как Моллой нежданно-негаданно объявилась на похоронах моего прадеда, наши отношения вышли на новый, более близкий уровень.

Ее появление тогда было как гром среди ясного неба, Моллой выбила почву у меня из-под ног. Вопрос, к добру ли.

Сегодня она предпочла соблюсти дистанцию, и это не могло не радовать.

На расстоянии проще усмирить чувства, которые она пробуждала во мне одним своим видом.

— Офигеть, она как будто вытянулась за лето, — благоговейно протянул Алек, закусывая кулак. — Ноги точно стали длиннее, Богом клянусь.

— Это все туфли, — авторитетно заметил Подж. — Чем выше каблук, тем длиннее нога.

— Чего-чего? — Я со смехом повернулся к приятелю. — Где ты набрался этой дичи?

— Сам ты дичь, — вступился за друга Алек. — Мне как-то попался журнал, где написано то же самое.

— В больничке, наверное, читал, — подсказал Подж.

— Точняк! — Алек хлопнул в ладоши. — Именно в больничке.

— Еще и больничка. — Я покачал головой. — Чем вы занимались все лето?

— Тем же, чем и ты, Линчи, — с хищным оскалом парировал Алек. — Сосались и кувыркались.

Сомневаюсь.

Я снова покосился на Моллой и, наверное, в сотый раз поймал ее встречный взгляд.

Я подмигнул в ответ и подавил улыбку, заметив, как она вспыхнула. Но не от смущения, а как будто от радости. От радости, что видит меня.

Будь моя воля, смотрел бы на нее не отрываясь.

— Поверить не могу, что она до сих пор тусит с этим бараном, — простонал Алек и кивнул на Райса, который сидел рядом с Моллой и буквально прилип к ее бедру. — Сколько они уже встречаются? Года три?

— Три с половиной, — вырвалось у меня. — Правда, с переменным успехом.

— Ну тогда жопа. — Алек обреченно вздохнул. — Сто пудов он ее уже оприходовал.

Черт, надеюсь, что нет.

Рождественские плюшки

и лихие покатушки 23 декабря 2003 года Ифа

— Кстати, детка, можешь не тратиться мне на подарок. Единственное, о чем я мечтаю... — объявил Пол во вторник, устроившись напротив меня в «Закусоне» после обеденного аншлага.

До Рождества оставалось два дня, и от клиентов не было отбоя.

— Даже не начинай! — Я перегнулась через стол и зажала ему рот ладонью. — Серьезно, Пол, мой перерыв заканчивается через две минуты, и у меня нет ни малейшего желания тратить их на ссоры.

Он развел руками:

— А кто ссорится?

— Мы, — огрызнулась я, убирая ладонь. — Ты точно нарвешься, если будешь и дальше разводить меня на секс.

— Ифа, ну перестань. — Пол смотрел на меня в упор, в карих глазах читалось едва сдерживаемое отчаяние. — Мы встречаемся целую вечность.

— Три года — не вечность, а капля в море, — парировала я, делая глоток кофе.

— В феврале будет четыре, — возразил Пол.

— Вычти из этих четырех лет все те разы, когда мы расставались, и получится два, — моментально нашлась я.

— Ифа! — рявкнул Пол, схватив меня за руку. — Прекращай. Я честно терпел, не настаивал, ждал.

— И кое с кем спал, правда? — не вытерпела я. Похоже, Пол забыл, как развлекался в наш очередной разрыв.

— Ты опять за свое? — сердито фыркнул Пол. — Это было два года назад. Мы расстались, и ты вроде бы меня простила. По факту я тебе не изменял.

— Безусловно. Мы поссорились, а через два часа ты уже совал свой член в эту темноволосую шлюху из Томмена, — процедила я. — Как там ее звали? Элла?

— Белла. — Полу хватило ума опустить голову. — Белла Уилкинсон. Сколько раз повторять: она для меня ничего не значила. Я был пьяный и расстроенный. Не каждый день тебя бросает девушка.

— Насколько мне известно, желание побыть одной после того, как твой парень прилюдно обозвал тебя шлюхой, — ни разу не повод напиваться и трахать первую попавшуюся