— Хм. Неплохо, — удивленно мотнул я головой. — А где сейчас работает?

— Во времена барона Пичугина была у него своя охранная фирма, а как пришел Волков, то обязал закрыть все частные охранные агентства. Мол, своими силами будет порядок поддерживать. Предлагал он Дмитрию — так мужа сестры зовут — идти к нему в гвардию, да тот не захотел. Стал дальнобойщиком работать. Деньги неплохие платят. Вот только дома редко бывает.

— А ко мне пойдет, как думаешь? Или, может, предложить ему открыть у меня охранное агентство? Я и денег выделю.

— Не знаю, — неуверенно пожал плечами Игорь. — Если получится уговорить, то я и сам могу денег дать. Только они про меня знать не должны. Боюсь, за ними до сих пор могут следить. Что-то мне подсказывает что тайная имперская служба осталась не удовлетворена результатами допроса трупа моего двойника.

— Тайное заклятие раскола душ? — Я с любопытством посмотрел на Игоря, и в следующий миг понял, какую фатальную ошибку только что совершил.

Он тут же вскочил с парапета и ошарашенно уставился на меня. Его рука потянулась к кобуре. Ярцев среагировал молниеносно. Меньше, чем через секунду в лицо Игорю смотрел ствол его пистолета. А я уже чувствовал мощное возмущение стихии воздуха.

Теперь счет шел на доли секунды. Кто из нас окажется быстрее, тот и выйдет победителем. Я вспомнил, как в холле клуба сила пустоты потекла из моего шрама по новому каналу. Стоило только этому воспоминанию вспыхнуть в моей памяти, и сила тут же подчинилась. Вторым волевым усилием я направил в руку ману из источника, смешав ее по пути с энергией пустоты. Серый сгусток сорвался с моей правой ладони на долю секунды раньше, чем Игорь подготовил свое заклинание.

В следующий миг снайпер стоял, подняв руки и затравленно глядя на меня.

Про заклятие раскола душ знали только представители спецслужб империи с высшим уровнем допуска, к коим относился и я в своей прошлой жизни. Резонно было предположить, что Игорь примет меня за того, кто пришел по его душу. Даже несмотря на то, что я много раз мог его убить, но не делал этого, мозг в такие критические моменты не способен анализировать прошлое. Он начинает действовать исходя из текущих реалий. Если уж быть совсем точным, мозг частично отключается, отдавая тело на откуп инстинктам.

И только когда острый момент сходит на нет, человек начинает все анализировать. Вот и я дал немного времени Игорю, чтобы тот успокоился. Увидев, что его дыхание выровнялось, а вена на шее перестала бешено пульсировать, я сказал спокойным голосом:

— Если бы я хотел тебя убить, я бы давно уже это сделал. Подумай сам.

— Откуда ты знаешь? — надтреснутым голосом спросил он, буравя меня пристальным взглядом.

— Какая разница? Главное в том, что я не хочу тебя убить, не хочу завербовать или пленить. Все это, при желании, я бы мог уже сделать. И самое главное: ни одна разведка или спецслужба мира не возьмет меня на работу, и ты прекрасно знаешь, почему.

Я замолчал и пытливо посмотрел на Игоря. Через какое-то время тот нехотя кивнул головой.

— Вот и отлично, — сказал я. — А теперь, прежде чем мы продолжим разговор, можно Виктор Петрович все-таки заберет твой пистолет? Так ему будет легче. — Я глянул на напряженного Ярцева, который все еще держал на мушке Игоря. — А то за сегодняшний день он успел уже сильно перенервничать.

Снайпер равнодушно поднял руки и подождал, пока Ярцев сделает свою работу. Когда он закончил и забрал оружие Игоря, я, примирительно улыбнулся и сказал:

— А теперь, может, вернемся к твоей сестре и ее семье?

Игорь хмуро кивнул, потом тяжело осел на крышу и оперся спиной на парапет. Я подошел и присел рядом с ним, но так, чтобы между нами оставалось расстояние, исключающее внезапную атаку руками.

— Ты сказал, что за ней может продолжаться слежка?

Игорь ничего не отвечал. Да и вообще никак не реагировал на мой вопрос. И это было чертовски плохо. Психологический барьер, мешающий дальнейшему откровенному разговору, был практически непреодолим. Здесь могла сработать только ответная откровенность с моей стороны.

Я посмотрел на Ярцева и попросил:

— Виктор Петрович, вы не могли бы отойти? Нам с Игорем нужно поговорить тет-а-тет. Мне сейчас ничего не угрожает. И я всегда буду у вас в зоне прямой видимости.

Ярцев кивнул и отошел к противоположному краю крыши.

— Мой отец. Ты же знаешь, кем он был? — Это был, скорее, риторический вопрос. Выдержав небольшую паузу, я продолжил. — Он иногда приносил домой секретные документы. Это было, конечно, не по протоколу. Но ему доверяли. Он работал по ночам у себя кабинете. А под утро уходил спать. Иногда, когда мне не спалось, я выжидал этот момент и прокрадывался в его кабинет. Я старался ничего не трогать на его столе. Он мог заметить любую мелочь, малейшее изменение в расположении предметов. Поэтому я просто подходил и смотрел. Иногда читал то, что он оставлял до утра. Как-то раз я наткнулся на краткое объяснение ритуала раскола душ. Оно было сжатым, но вполне объясняющим основные принципы. Вот как я про него узнал.

Игорь слушал молча. Ни единым движением он не выдал своей реакции на мои слова. Я понимал, что его надо чем-то дожать, иначе ничего не выйдет. И я продолжил:

— Мой дядя… Он… убил мою мать. А потом заказал убийство моего отца. — После этих слов Игорь, наконец-то, оторопело взглянул на меня. — Я случайно оказался в его машине. И тоже был обречен. Уж не знаю, как мне удалось выжить. Говорят, что доктор был очень хорош. Хотя, я в этом сомневаюсь. Уж больно мерзкая у него была физиономия, — и я криво усмехнулся. — Но речь сейчас не об этом. Самое главное состоит в том, что я здесь в изгнании. Мой дядя, отобравший у меня наследство и княжеский титул, намекнул мне, что если я вернусь на большую землю, то мне не жить. Мы с тобой похожи, Игорь. — И я внимательно посмотрел на снайпера. — Мы отверженные. Никому не нужные отбросы, об которых вытерли ноги те, кто когда-то был нам близок, те, кто лицемерно улыбался нам на наших совместных праздниках и торжествах.

Я поднялся на ноги и, устремив горящий взор