Махаллат молчала, словно план был бредовым, сомнительным настолько, что дьяволица боялась облечь его в слова. Если идея плохо звучит в голове, то, произнесённая вслух, становится ещё хуже.

«Возвращайся в камеру. Если всё получится, скажи Маир, что код, активирующий бомбу, известен всем демоницам в Башне».

Прекрасно! Махаллат не собиралась посвящать её в свои планы.

Ева огляделась по сторонам, обдумывая открывшиеся перспективы. Выбор был невелик: она могла вернуться на лестницу, внушавшую суеверный страх, либо идти вперёд по мрачному коридору, напоминавшему катакомбы. Вздохнув, она зашагала вдоль бугристых стен, чувствуя себя героиней готического ужастика.

Возможно, Махаллат была несправедлива к Вредине, и та действительно пыталась отыскать Чашу, но, как и Ева, оказалась бессильна перед чарами ведьм. Возможно, колдуньи полагались на свои заклинания не зря. Спустя час Ева поняла, что заблудилась. Башня была огромной. Лабиринт, рождающий бесконечное чувство дежа вю. Кажется, этот поворот она проходила? Эту трещину на стене уже видела?

«Подожди, — подала голос Махаллат. — Там была арка. Посмотри, что за ней».

Вернувшись на несколько шагов, Ева заметила в стене проём, просочиться в который можно было лишь боком и согнув колени. За аркой пряталась винтовая лестница не шире её плеч. Из темноты несло холодом и болотной сыростью. Пахло гниющими растениями, метаном и мокрой землёй.

По спине пробежала дрожь. Чем дольше Ева смотрела в темноту лестницы, тем сильнее убеждалась: эта дорога не ведёт к цели. Но, возможно, таким и должен быть выход из ловушки, в которую она попала. Хочешь вырваться из замкнутого круга — ищи скрытые тропы и окольные пути.

Зажатая стенами как тисками, Ева спускалась по низким, рассыпающимся ступенькам, пока под ногами не захлюпала грязь. Из-за поворота лился неровный оранжевый свет. Слышался треск пламени. За углом горел факел, а значит, там, впереди, среди смрадной болотной жижи, было что-то заслуживающее внимания.

И оно было!

При виде сидящего в грязи мужа, прикованного цепями к стене, горло сдавило спазмом. Стало трудно дышать. С заходящимся сердцем Ева сжала в кулаках прутья решётки. Захотелось нежно прикоснуться к бледной щеке, провести ладонью по осунувшемуся лицу, убрать упавшие на глаза волосы.

Измождённый демон смотрел перед собой, не замечая её присутствия. Взгляд Евы скользнул по звеньям массивных цепей.

— Вел, — негромко окликнула она. — Тихо, всё потом. Кажется, я знаю, как отсюда выбраться.

* * *

«Я же просила ничего ему не говорить!» — взвилась в голове Махаллат.

«Ну забыла, — мысленно огрызнулась Ева. — И вообще-то ничего я пока не сказала».

— Ты можешь войти… если хочешь. Камера не заперта.

Алые глаза светились безграничной нежностью, обожанием, и Еве стало неловко. Решётка поддалась сразу, пронзительно заскрипев. Под ногами зачавкал ил.

Велар следил за супругой, не пытаясь подняться, и девушка поняла: демон не может встать — настолько обессилел. На этой неделе Велар кормил старейшин дважды. Из своих объятий они выпускали его чуть живого.

Заметив шок на лице жены, демон грустно и понимающе улыбнулся:

— Могу я?..

О господи, он даже говорил с трудом! Некогда бархатный голос скрипел не хуже ржавой решётки.

— Могу я… прикоснуться?

Ева не успела ни о чём подумать — с готовностью опустилась в объятия демона и провела ладонью по впалой бледной щеке. Велар потянулся за лаской, прижался, закрыл глаза. Цепи противно звякнули.

Обнимавшие Еву руки казались ледяными. Демон был весь в грязи. Волосы слиплись и падали на лицо неопрятными сосульками. От виска до скулы тянулось тёмное влажное пятно.

Под ворчание Махаллат Ева рассказала отредактированную версию плана. Вопреки опасениям, Велар не стал уточнять детали. Он выглядел умиротворённым, словно обречённый, увидевший перед смертью ту, кого долго звал и отчаялся встретить. Слишком измученный, чтобы надеяться на благополучный исход.

— Как думаешь, куда мы отправимся, если удастся отсюда выбраться? Махаллат не признаётся.

Демон пожал плечами и зарылся лицом в её волосы. Под смрадом болота, крови и пота она различала его собственный горьковато-древесный запах. Упивалась им, стыдливо уткнувшись носом в ямку под кадыком, пока заострившийся подбородок демона уютно покоился на её макушке.

— Сестра сказала код?

«Не смей!» — заорала Махаллат так, что Ева поморщилась.

— Нет.

— Сомневаюсь, что артефакт самостоятельно найдёт Чашу.

«Он и не нашёл», — подумала девушка. Подняла голову с груди демона и увидела тень, скользнувшую по стене. Из-за поворота появилась Маир. Заметив ведьму, Валар отчаянно прижал супругу к себе.

Следуя за колдуньей, Ева старалась не думать об артефакте, спрятанном на груди: вдруг Маир могла прочесть мысли или догадаться о чём-то по выражению лица. Дважды она ловила себя на желании коснуться медальона, ощутить его холодную тяжесть. Лестница и арка остались позади. Провожая пленницу обратно в камеру, чародейка молчала. Они прошли двести метров — двести метров, которые Ева хорошо помнила (вот трещина в форме серпа, вот выбоина в полу), — завернули за угол, и, к полному её изумлению, очутились напротив знакомой решётки.

С непроницаемым выражением седая оглядела разрушенную землетрясением стену и взмахом руки запечатала дыру синей субстанцией, плотной и тянущейся как резина. Пропустила пленницу в камеру, с лязгом задвинув за спиной решётку.

— Даже не пытайся, — предупредила Маир и, удовлетворённая проделанной работой, растворилась во мраке.

С таким же успехом она могла оставить дверь и вовсе открытой. Переступить через порог камеры, снова отправиться в одиночестве бродить по Башне Ева не решилась бы и за вознаграждение.

Она опустилась на кровать и задрожала, испуганная свалившейся на неё ответственностью. В её хрупких, неумелых руках была судьба всей демонической расы.

В круглый зал с колодцем под разрушенной крышей Еву всегда приводили первой. Сажали на тряпки и приковывали за лодыжку к стене. Рядом опускали поднос с едой, словно она была заинтересованной зрительницей, наблюдавшей за представлением. Будто при виде бледного, полуживого мужа у неё мог разыграться аппетит!

На кровавый пир Еву обычно провожала седая ведьма с обожжённым лицом, реже — молчаливый юноша в одежде из криво сшитых звериных шкур. Последний был груб и нетерпелив — подталкивал в спину, пережимал верёвками руки до красных отметин. Маир пленницу не связывала и даже, казалось, не замечала — шла позади, убеждённая в своей власти. Эта самоуверенность ведьму и подвела, как подводила многих великих правителей до неё.