такой и нужен. Мне его порекомендовали как решительного и смелого человека. Вот и привел его к тебе на смотрины. Теперь сам решай.

Я недовольно сдвинул брови.

— Ты где его нашел?

— Там таких больше нету, — уклончиво ответил Мишка. — Какая разница где? Он нам подходит?

А вот этого я не знал. И пока не попробую, вряд ли узнаю. Потому, приняв, по сути, единственное возможное решение, махнул рукой.

— Ладно, пойдем, побеседуем с ним более предметно.

Семен Семенович Истомин, «бывший» хорунжий был вынужден оставить военную службу в связи с несчастным случаем. Он упал с оступившегося коня, что для казака было настоящей трагедией. Упал так неудачно, что сломал левую лодыжку. Повезло, что это был закрытый перелом. Доктор-коновал подлечил его как мог — выправил смещенные кости, наложил на ногу лубок и оставил выздоравливать и восстанавливаться на несколько долгих месяцев. Еще раз повезло, что не случилось никакого воспаления и кость срослась как на собаке. Но не повезло в том, что срослась она криво и теперь, «бывший» казак был вынужден все время опираться на крепкую трость, что стала для него третьей ногой. Такого убогого никто на серьезную работу брать не хотел, и в этом заключалась его главная трагедия. Свое хозяйство он полноценно потянуть уже не мог, семью прокормить был не в состоянии. И потому, чтобы не обременять близких, он, разозлясь на свою беспомощность и разругавшись по этому поводу с супругой, психанул и ушел из дома на заработки. Сел на пароход до Киева, а оттуда уже на перекладных до Москвы. Перекантовался там с полгода, подкопил немного деньжат, да и рванул в столицу, полагая, что здесь у него будет больше шансов. Помыкался в Питере полтора года, попытался пристроить свои знания и умения, но, оказался особо никому не нужен. Он уже был на грани отчаяния, когда один из Мишкиных знакомых порекомендовал Истомина как человека, способного научить наших весьма посредственных охранников уму-разуму. Специально для нашей встречи хорунжий потратил последние деньги, привел себя в порядок и опустил на лицо маску безжалостного и бескомпромиссного человека. Чем и зацепил Мишку. Так и появился у нас Семен Семенович, бывший хорунжий казачьего полка. Как показало время, он не был беспринципной тварью. Казак имел свои убеждения, свое мнение и сильнейше упорство в достижении поставленной цели. Да, голову чужому человеку он проломить был в состоянии, но только за дело и по острой необходимости.

Семен был грамотен, образован, исполнителен и политически подкован. Горой стоял за царя, ненавидел всеми фибрами души революционеров и бомбистов. С охотой вступал в дискусы по политическим темам и убедительными доводами громил своих соперников, чем часто доводил их до белого каления.

Мы познакомили его с Моллером, дали в подчинение двух человек и он возглавил наше коллекторское агентство. Наш банкир чуть поднатаскал Семена в вопросах банковских долгов, Мендельсон помог ему с юридической стороны, и уже через пару месяцев наше агентство выбило первый долг по задержанной выплате по лицензии. Особо стараться Семену не пришлось — грозный вид двух громил за спиной улыбчивого коллектора с глазами убийцы быстро привели в чувство должника. И первые отработанные пятьдесят рублей капнули на счет фирмы. Сумма, конечно, небольшая, но зато имиджевые приобретения для «Русских заводов» были бесценны.

Наконец настал момент, когда мы дали старт по возведению здания нашего офиса и по совместительству банка. Поповым был заключен подряд на строительство и на нашем котловане застучали топоры, завизжали пилы, заскрипели канаты и тросы. Масса бывших крестьян и безземельных батраков вкалывали на стройке круглые сутки. Масса рабочих с утра до ночи вязали из толстой проволоки арматурный скелет фундамента, месили лопатами тонны бетона и заливали его в опалубку. Работа грязная, тяжелая, травмоопасная и малооплачиваемая, но люди были и этому рады. Народ хватался за любую возможность заработать дополнительную копейку.

Я с Поповым наведывался на стройку почти каждый день. Мы общались со строительным подрядчиком — пожилым мужиком-пройдохой, заставляли его не отклоняться от проекта ни на йоту. Он каждый божий день соглашался с нашими требованиями, но как истинный строительный подрядчик пытался сэкономить буквально на всем. То рецептуру бетона изменит в худшую сторону, то арматуру меньше заложит, то с опалубкой намудрит, сделав стену тоньше. Мы с ним ругались, выставляли штрафы, но его это не пронимало. После очередной головомойки проходило всего несколько дней и все повторялось снова. В какой-то момент нам это все надоело, и мы расторгли с ним договор. Он потом долго рвал на голове волосы, умолял нас, обещал работать честно. Но Попов был неумолим — он нашел другого подрядчика. И вот уже тот, видя перед собой печальный опыт своего предшественника, стал работать относительно честно.

Темпы заливки бетона новым подрядчиком меня приятно удивили. Уже через пару недель фундамент был выведен в ноль и работа временно приостановилась. Бетон схватывался, набирался крепости, сох. Где-то через месяц англичане обещали доставить сейфовую дверь с «невскрываемым» механическим замком. От электрического запора я отказался, убедив Моллера в его уязвимости. В эту эпоху нельзя доверять большие деньги новым и откровенно сырым технологиям. Нет ничего надежнее старого доброго механического замка и суровой вооруженной охраны.

Я с Поповым как раз находился на пустынной стройке, осматривал фундамент. Он получился качественным, на века. Грабители, что захотят устроить подкоп, испытают великое потрясение, когда узнают толщину стен и пола.

— Так, когда прибудут наши англичане? — поинтересовался я, аккуратно перешагивая через строительный мусор.

— В следующую пятницу обещались. На Великую Пятницу страстей Христовых.

— Недолго ждать осталось. Сколько их будет?

— Пять человек. Они просят нас помочь грамотными людьми. Я пообещал им Валентина с его ребятами.

— Хорошо, пускай будет Валентин, — безразлично ответил я, неаккуратно наступив на узкую доску. А она скользкая, неожиданно вывернулась у меня из под ног и я, сделав взмах руками, едва не упал. Попов успел меня поддержать.

— Осторожнее, Василий Иванович. Скользко.

— Ох, ты…, спасибо, — поблагодарил я его и скосил глаза на глубокую мутную лужу, что омывала «берега» в метре от меня. — Еще бы чуть-чуть и… плавал бы я в этом бассейне. Ладно, пойдем, Сергей Сергеич, нам здесь смотреть больше нечего.

Попов согласно поддакнул и мы, как два интеллигента боящихся испачкать свои нагуталиненные туфли побрели на цырлах до экипажа. Галоши я категорически отказывался признавать и Попов, пытался перенимать мои привычки. Добрались до «кареты» успешно, не оступились, не испачкались. Извозчик любезно помог нам забраться.

— Куда едем, Василий Иванович? — спросил он меня, едва сам занял место на облучке. —