— Да, Петр, давай в контору. Только не гони — растрясешь.

Петр пообещал доставить господ в великой сохранности. Дернул вожжами, выкрикнул гортанное «Н-но» и пегая лошадка неспешно заковыляла по размокшей земле.

Скоро мы подъехали к проходной. Я резво соскочил на землю, зашел внутрь. Попов без задержек прошел на территорию завода.

— Привет, Фрол, привет Иван Фомич, — на ходу бросил я плечистому охраннику и пожилому вахтеру. — Как дела?

— Спасибо, хорошо, Василий Иванович. А вас тут один господин дожидается, — сообщил дед заговорщицки.

— Где?

— А вон, в комнатке, — кивнул он на дверь, за которой скрывалось помещение для посетителей. — Уже час как сидит. Уходить не желает, говорит, что ждать вас будет.

— Что за господин? — спросил я удивленный. Меня еще ни разу так не дожидались. Обычно я находился на заводе в определенные часы и любой, кому я был нужен, приходил именно в это время.

— Важный! — с придыханием в голосе возвестил вахтер. — Одет богато!

Ответ Фомича меня озадачил. И скорее не сам ответ, а восхищенный тон, с которым он это произнес. Что ж, сейчас мы взглянем на этого важного субчика. Я решительно толкнул дверь и сделал шаг внутрь.

Глава 12

Я не сразу разглядел богато одетого господина. Прищурился от яркого солнечного света, бившего через окно прямо в глаза, заслонился ладонью. Сдвинувшись слегка в сторону, наконец, увидел его. Среднего роста грузный мужчина, который разменял четвертый десяток, в дорогом английском костюме, из нагрудного кармашка которого свисала золотая цепочка для часов, а на носу толстые плюсовые пенсне. Он вальяжно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и беззаботно листал припасенные для посетителей журналы. Рядом с ним на столике лежал кожаный портфель, и сверху на нем блестящий цилиндр. Увидев меня, он не спеша отложил литературу в сторону и легко, несмотря на свою полноту, поднялся на ноги.

— Добрый день, — первым поздоровался я и протянул ладонь. — Рыбалко Василий Иванович. Мне сообщили, что вы меня ждете. Чем могу быть обязан?

Он не спеша снял с носа пенсне, спрятал их в карман и с неким колебанием пожал предложенную ладонь.

— Игорь Константинович, — после рукопожатия он отодвинулся и внимательно всмотрелся в мое лицо. — Так значит, вы и есть тот самый господин Рыбалко? Фабрикант, изобретатель, радетель трудового народа и революционер?

— Тот самый? — не понял я. И повел носом в сторону — посетитель хоть и был облит с ног до головы французским одеколоном, а все равно от него чем-то таким неприятным пованивало. Трудно было понять, что за запах скрывается за завесой слезоточивого одеколона. — Почему тот самый? И почему революционер?

— Ну как же! Читал я много хорошего в газетах о вашем заводе и о вас. И простые люди тоже, чего уж скрывать, очень лестно отзываются о вашем предприятии. Заботитесь о рабочем народе, голоштанные крестьяне за счастье считают устроиться к вам.

— Что ж, спасибо, — не удержался я от улыбки. Было приятно слышать от постороннего человека такие слова.

— Не стоит, — снисходительно отозвался посетитель. А потом он демонстративно достал из кармашка усыпанные драгоценностями часы, открыл крышку. Я, так полагаю, таким способом он одновременно и похвастался, и намекнул на долгое ожидание, и подчеркнул свое высокое положение.

Я принял его намек, сразу перешел к делу:

— Я вижу, вы торопитесь.

— Да, тороплюсь, — подтвердил важный посетитель. — Поэтому хотелось бы немедленно перейти к делу.

— Хорошо, мы можем поговорить прямо здесь. Если вас это не смущает.

— Вполне устраивает, — согласился он, посмотрев через окно на улицу. Ждет его там кто-то? Я проследил за его взглядом, но ничего, кроме крытого экипажа не увидел.

— Итак, Василий Иванович, — начал он говорить. — Меня попросили встретиться с вами некие лица, для того чтобы обсудить с вами волнующие их вопросы.

Ого! Это уже становится интересно. Представитель неких лиц! Я сдвинул к переносице брови, показав собеседнику свое озабоченное внимание. Но не произнес ни слова, давая ему возможность высказаться.

— Эти некие лица, — продолжил он, подпустив в голос металла и поддернув вверх двойным подбородком, — весьма недовольны вашими новшествами, которые вы бездумно внедряете. Они выражают свое глубокое возмущение и требуют от вас перестать баламутить рабочих и отменить восьмичасовой рабочий день. Они настоятельно желают, чтобы вы одумались и не шли на поводу у рабочих. Они требуют увеличить время работы.

Он замолчал. Сжал плотно губы и воззрился на меня, требуя немедленного ответа. А я, в свою очередь, уставился на него. Сверлил его взглядом так, как учил Мишка. Но посетителя это трюк не пронял.

— А что это за некие лица? — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Очень важные, — уклончиво ответил загадочный посетитель. — Это те люди, которые весьма заинтересованы в том, чтобы вы одумались и не пороли горячку. Ваши необдуманные и попросту глупые действия весьма мешают этим господам поддерживать дисциплину на своих предприятиях.

Не знаю, из-за наших ли действий или нет, но по нашему предприятию пронесся слух, что на Обуховском заводе не так давно поднялась буза. Рабочие были недовольны своим нынешним положением и требовали отменить сверхурочную работу и увеличить расценки. Но ни во что серьезное эти волнения не вылились. По слухам, хозяева Обуховского каким-то способом смогли успокоить рабочих, кого-то уволили, пару человек арестовали, а остальному народу было дано обещание впредь не вводить сверхурочную работу принудительным порядком. На этом все волнения и закончилось. И вот, спустя некоторое время после этих событий ко мне пришел некий господин, представитель неких сил, требовать перестать заигрывать с рабочими и вернуть все на круги своя. Проще говоря, от меня требовали не выпендриваться и идти в ногу со всеми.

— Что ж, — медленно протянул я, — я вас понял.

— Очень хорошо, что мы нашли с вами общий язык, — недоверчиво произнес посетитель, неправильно истолковав мои слова. — Так вы…

— Подождите, Игорь Константинович, — перебил я его, не позволяя сделать преждевременные выводы. — Вы слишком уж бесцеремонно объявляете мне свой ультиматум. Давайте поговорим более предметно. Как мои порядки на моем заводе мешают вам поддерживать дисциплину ваших рабочих? Чем я вам помешал?

Он важно надулся. Выпятил нижнюю губу, дернул вверх подбородком.

— Вы что и в самом деле не понимаете? Вы же не похожи на глупца.

— Отчего же, понимаю. Но хотелось бы услышать вашу версию. Может, мы сможем договориться и найти какой-нибудь компромисс?

— Какой компромисс? — не захотел меня понять парламентер. — Чего обсуждать? Вы должны увеличить рабочее время, сделать как все. Это наше безоговорочное требование.

— А зачем же мне его увеличивать? — возразил я