Никита бросил котомку на пол и сел за стол. Печальное зрелище. От его прайда ничего не осталось. Павла казнили, Логана заковали в кандалы и продали в рабство. Что с ним стало дальше, Никита старался даже не думать. И Ярослава куда-то пропала.

Хлопнула дверь, и в комнату вошла Светик.

– Тебя старейшина хочет видеть, – сказала она, хмуро поглядывая на парня. – Говорит, что это важно.

Никита кивнул.

– Иду.

И поспешил к дому старейшины.

Никита вошел в комнату Михея и оглядел ставший давным-давно привычным беспорядок, пыльную комнату с разбросанными книгами и вещами. И как старейшина умудрялся жить в таком запустении и при этом знать, где что находится?

– Что-то случилось? – спросил Никита. – Зачем звал?

– Ты давно не видел Ярославу?

Явно не ожидая такого вопроса, Никита нахмурился и отвернулся.

– Со смерти Волчонка. А что? Тебе что-то нужно? Или просто поговорить не с кем?

Сказал и смущенно умолк. Но старейшина не обратил внимания на грубость. Он подошел к Нику, развернул к себе и нарочито грубо встряхнул.

– Хватить жалеть себя, парень. Ты знаешь, что наша работа вредна для здоровья. Волчонка нет, но осталась Ярослава. Не забыл о сестре?

– С ней что-то случилось?

Михей не торопился с ответом. Он столкнул горку книг со стула, взвилось облако пыли, закружилось в солнечном свете. Никита покосился на старейшину, изнывая от нетерпения, но молчал. По опыту знал, если поторопишь, то ничего не добьешься. Молчание растянется до бесконечности.

Михей раздраженно постучал пальцами по столу и кивнул на второй стул, точно так же заваленный книгами.

– Садись, разговор есть.

Никита аккуратно переложил книги и сел.

– Что с ней?

– До меня дошли слухи, что она сейчас в монастыре, – в ответ на удивленный взгляд Никиты он пояснил: – Нет, она не приняла постриг. Говорят, мать-настоятельница ею недовольна. Надо бы съездить и посмотреть, что там да как.

– Михей, я в последнее время мало уделял ей внимания.

Старейшина усмехнулся и кивнул.

– Как она попала в монастырь?

– Это было ее последним заданием. Помнишь в день твоего ухода пришли сестры из ордена Терновника? Ты ушел и бросил ее одну.

Взглянув на порозовевшего племянника, Михей хохотнул. Но веселье быстро исчезло. Уж очень неприятный намечался разговор.

– Ты помнишь, чем знаменита эта обитель?

– Там почитают богиню Мариту?

– Да, богиню смерти. Сестры считают, что она забирает воинов, погибших на поле битвы, в свою дружину.

Никита догадывался, почему Яра осталась там. Он слышал, что сестры тамошнего монастыря якобы могли общаться с павшими воинами. А после смерти стать спутницами умерших героев.

– Сестры сказали, что их беспокоит какой-то дух. Попросили помощи в его изгнании. Вызвалась Яра. Сказала, что легко справится с работой. Я не стал спорить и отправил ее. Вскоре сестры оплатили работу, сказали, что дух изгнан, в обители снова тишина и покой. Но Яра не спешила возвращаться.

– И теперь снова что-то случилось?

– Не совсем. Яре нужна помощь. Она не может стать смиренной монахиней, не тот характер.

Что ж, дядя был прав. Если все так, как он рассказывает, то Ярослава явно нуждается в помощи.

Однако на деле все оказалось даже хуже, чем предполагал Никита.

Дорога заняла больше суток, путники торопились и почти не делали привалов. Лишь глубокой ночью отдохнули несколько часов. Но с первыми же лучами солнца продолжили путь.

В монастыре их проводили в большую комнату, уютно обставленную мягкой мебелью.

– Приятно, наверное, здесь жить, – сказал Никита, со вздохом опускаясь на диван.

Хлопнула дверь, и вошла невысокая полная женщина. Она с ног до головы была укутала в черные одежды, впрочем они не портили красоты румяного лица.

– Мне передали, что хотите поговорить о нашей гостье?

Дождавшись кивка, она радостно вздохнула.

– Как же вы вовремя! Эта девушка глубоко переживает горе. Она сказала, что погиб близкий человек, и ей трудно пережить утрату. Что-то упоминала о вине перед ним. Говорила, что один человек предал ее, а другого предала она. Однако в монастыре свои правила. Сестры здесь живут, работают и молятся. А она сидит в своей келье и не встает с колен. Когда бы к ней ни зашли, она всегда погружена в молитву. Отказывается от еды. Единственное, что ест – это яблоки, и мне пришлось распорядиться, чтобы ей приносили больше яблок. Сестры недовольны. Так продолжаться дальше не может.

– Не могли бы вы проводить нас к ней? – спросил Михей.

– Да. Конечно, – покладисто ответила мать-настоятельница и вышла из-за стола.

Когда Михей и Никита вошли в келью, картина показалась совсем безрадостной. Ярослава стояла на коленях перед распятием с закрытыми глазами, она даже не подняла головы.

– Яра? – тихо окликнул ее Никита.

Девушка встрепенулась и испуганно огляделась. Затравленный взгляд заметался с одного гостя на другого.

– Вы? Как вы тут оказались? – помолчала и добавила тихо: – Конечно. Мне опять чудится. Кажется, я схожу с ума.

– Тебе не кажется, – заговорил Михей. – Девочка, очнись. Время траура кончилось. Пора идти с нами.

– Куда? – безразлично сказала она.

– Осталось одно неоконченное дело, – сказал старейшина. – Надо закончить одно дело Волчонка.

Ярослава вздрогнула, как от удара, и болезненно сморщилась.

– Взгляни на себя, – продолжал старейшина, – ты исхудала, как скелет. На тебя страшно смотреть!

Он с удовольствием заметил, как Ярослава нахмурилась и поджала губы. Конечно, никакая женщина не потерпит такого замечания относительно своей внешности. Пора было возвращать ее к жизни. И тут любые средства хороши.

– Собирайся, мы уходим. Даю тебе неделю на то, чтобы выспаться и отъесться. Потом еще неделю на тренировки, надо восстановить все навыки, а то сейчас и в слона дубиной не попадешь.

И снова Ярослава вскинулась, уже более рьяно. Мелкие шпильки достигали цели. Уж Михей знал уязвимые места девушки.

– Готова?

Она медленно, неуклюже встала, морщась и растирая затекшие ноги.

– Кажется, да.

– Вещи будешь собирать?

– Да какие у меня вещи? – сказала и усмехнулась. Но Михей был счастлив. Девушка явно очнулась от своего горя. Вон и глаза засверкали почти как прежде, и в движениях появилась былая уверенность. Совсем другое дело!

* * *