– Не знаю, малыш. Об этом в истории ни слова.

И теперь Логан знал, какая участь уготована ему. Никто еще не возвращался из Локруса, чтобы рассказать о жизни в проклятом городе.

* * *

– Кого привезли? – Их встретил надсмотрщик, и, судя по заискиванию других, он здесь был главным.

Логана вытащили из клетки за шкирку и поставили перед ним. Главный надсмотрщик был дородным мужиком. Лоснящиеся от жира щеки висели на плечах, как у пса, а крохотные глазки жадно блестели из-под широких бровей. Он придирчиво осмотрел Логана и поджал губы.

– Теперь присылают детей? За что его?

– А мне почем знать? – равнодушно пожал плечами наемник. – Его отдали Серые Псы.

Мужик настороженно сверкнул глазками, снова оглядел парня, отмечая и стать, и широкие плечи, и крепкие руки.

– Ясно, – протянул он. – Чем же ты не угодил Серым Псам?

Но Логан молчал, разглядывая стоптанные сандалии, которые ему дали наемники в первый же день.

– Ну ладно, щенок, – пробурчал мужик, – ступай за этим человеком. Он даст тебе работу.

Мужик подозвал надсмотрщика и кивнул на Логана.

– Принимай новенького.

Тот кивнул и подтолкнул парня.

– Пошли, крыса, отдыхать будешь в другом мире, – и придал ускорение мощным тычком в спину.

Первый день работы Логану показался адом. Его отправили в стойла и дали в руки лопату. Стойла драконов были шире и больше, чем лошадиные, раза в три. Всего их в одном сарае Логан насчитал восемь.

От раскаленной земли поднималось марево, кружилась пыль и оседала серым на волосы, руки, одежду. В стойлах было еще хуже, чем на улице. Спертый воздух был вязким, словно патока, и Логан едва мог перевести дух. В нос забивалась вонь, а воздух звенел от жужжания потревоженных мух.

Вечером, когда солнце почти скрылось за горизонтом, невольников согнали на площадь между строениями, и вынесли тонконогий стол, на него толстый и насквозь потный мужик бухнул кастрюлю, верткий помощник поставил гору мисок и со звоном высыпал ложки.

– Подходите, крысы! – прокричал давешний надсмотрщик нетерпеливо топтавшимся невольникам.

Люди в полном молчании выстроились в длинную змейку, толстяк наливал полную миску похлебки и протягивал очередному невольнику. Логан оказался в самом конце очереди и, получив свою миску, огляделся. Невольники сидели на земле по всей площади, собравшись небольшими группами, тихо переговаривались и торопливо хлебали из миски.

Логан сел в стороне от всех, поставил миску на землю и на минуту прикрыл глаза. И уснул, словно провалился в омут.

На спящего парня оглянулись сидевшие недалеко, усмехнулись щербатыми ртами. Самый тощий из них поднялся. Сгорбленный, будто стеснялся своего роста и все время старался казаться ниже, бледный и худой, невольник украдкой огляделся и подошел к парню.

– Не голоден, наверное, – усмехнулся он. – Тогда я съем.

Но едва тощий взялся за миску, как его запястье оказалось в кольце твердых как сталь пальцев. Тощий пискнул и испуганно покосился на стоящего рядом бородатого мужика.

– Ремми? Я не услышал тебя. Отпусти, – заискивающе улыбнулся бледный. – Парень неголоден, вот я…

– Латек, лучше поставь на место, – прошипел бородатый мужик прямо в бледное перепуганное лицо.

– А то что? – начал было тощий, но тут же поперхнулся словами, когда бородач сжал кулак и поднес к его носу.

– А то…

– Конечно, – торопливо закивал тощий, как жердь, Латек. – Отпусти!

Он аккуратно, чтобы не расплескать, поставил миску на землю и отошел, потирая запястье.

Ремми присел около Логана и потряс его за плечо.

– Проснись. Надо поесть.

Сквозь сон Логан что-то пробурчал и постарался отмахнуться, но его не оставляли в покое. Тогда он сел и только после этого открыл глаза. Бородатый мужик держал перед ним миску с похлебкой и ложку.

– Поешь, – велел он. – А то завтра не хватит сил на работу.

Запах, конечно, был далек от чудесной стряпни женщин из поселка Серых Псов, но в животе Логана требовательно заурчало, и он принялся за еду.

– Спасибо, – сказал он, управившись с похлебкой. – Меня зовут Логан. А тебя?

– Ремми, – помолчав, ответил бородач. – Что ты натворил? Почему тут оказался?

Логан усмехнулся, помедлил, но ответил:

– Промолчал, когда другие говорили. А ты?

Ремми поглядел на парня и усмехнулся.

– А я наоборот высказался, когда другие молчали.

Посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись.

– Тихо там, крысы! – рявкнул надсмотрщик.

Невольники притихли.

– Кто это? – спросил Логан и указал на пятерых людей, появившихся со стороны города Миндерен. Их сопровождали двое надсмотрщиков. Пришедшие люди были одеты так же, как и все невольники, в старые бесформенные рубахи и короткие штаны, но держались гордо, словно были хозяевами фермы. Они прошли мимо стола с остатками похлебки и небрежно отвернулись, никто из пятерых даже не оглянулся на огромную кастрюлю.

Ремми поглядел на них и нахмурился.

– Это надомные работники. Они прислуживают в домах наездников драконов. Удачно пристроились. С ними хорошо обращаются, едят вместе с хозяевами, к тому же из них не будут выбирать смертников.

Бородач покосился на Логана и сказал:

– Знаешь ведь, что в конце лета двадцать человек отправятся в Локрус?

Логан кивнул. Он смотрел, как пятерка невольников неторопливо вошла в общий барак. Вскоре за ними потянулись остальные. Горка мисок быстро росла, когда люди возвращали посуду и направлялись в барак.

Уже у дверей его обогнал тощий и сутулый мужик, тот, кого бородач назвал Латеком. Он воровато огляделся, на миг в кулаке показался длинный гвоздь, и тощий ловко ткнул в бок Логана. Парень зашипел от боли, прижав ладонь к ране. На рубахе под ладонью быстро расплылось пятно крови.

Невольников затолкали в барак и закрыли двери.

– Что с тобой? – спросил Ремми, когда Логан, скорчившись у стены, пытался остановить кровь.

Бородач поднял рубаху и поглядел на рану.

– Неглубокая, – мрачно сказал он. – Но болеть будет долго.

Быстро оторвал кусок рубахи и постарался перевязать парня.

– Ну вот, лекарь из меня не ахти, но жить будешь. Кто тебя так? Заметил?

В наступающих сумерках Логан отыскал тощего и указал на него. Бородач кивнул и подошел к троице невольников, скаливших щербатые рты в усмешке.

Без лишних слов Ремми набросился с кулаками на ухмыляющуюся троицу. Он бил сильно и жестоко, словно молот кузнеца. Остальные невольники бросились в стороны от дерущихся.