– Нам туда, – Хлыщ кивает на распахнутую стальную дверь. – Как зайдём, проходим через «вертушку», затем дальше. Подскажу на месте, что как.

– Странно, что она открыта, – морщится от боли Седой, – вот, где выродок пригодился бы, запустили бы его сначала. Тварь долбаная, смылся, наверное.

– Или псы схарчили, – добавляет Винт, – чё сейчас-то балаболить! Идти надо и всё!

– Вот Хлыщ пусть и заходит, а мы посмотрим, – Седой крутит пистолет в руках, – я с этой пукалкой как голый. Проще палкой отбиваться.

– Ага, – лыбится Винт, – в следующий раз я тебе биту подгоню.

– Да пошёл ты! – Седой окидывает взглядом Митяя, Курца и Сухова. – А вы чего вылупились?! Давно не получали?

Ребята молчат. Только крепче сжимают оружие, точно боясь, что чистильщик отберёт его. Напряжение нарастает. Воздух буквально искрит от ненависти, сдобренной изрядной порцией страха. Молчание нарушает Хлыщ.

– Я пошел, если всё по тихой, вернусь и скажу вам.

– Погодь! – Винт оглядывается по сторонам. – Митяй! Держишь правый фланг. Курц, следишь за дверью! Тень, левый угол! Я пасу тылы. Хлыщ, чинишь Седого и только потом ныряешь в комплекс! Мне нужны все бойцы, а он еле ходит!

– Какого… лешего!.. – злится разведчик, затем машет рукой и достаёт из нарукавного кармана аптечку. – Ногу показывай! – приказывает Хлыщ Седому.

Чистильщик, сопя, нагибается и быстро режет ножом ткань ОЗК на лодыжке. Хлыщ, подсвечивая себе фонарём, осматривает рану. Затем пробормотав что-то вроде: «Соплей-то развели! И стоило только из-за этого возиться», – расстёгивает молнию на аптечке, достаёт из неё небольшой флакончик с надписью «йод», марлевые тампоны, бинт и начинает быстро обрабатывать ногу Седого.

– Надеюсь, что они не бешеные, – шипит чистильщик.

– Ты сам кого хочешь заразишь! – отшучивается Хлыщ. – Скажи спасибо, что псы сухожилие не задели. Готово! – разведчик, закончив перевязывать рану, втыкает шприц-тюбик в лодыжку бойца. – Минут через десять бегать сможешь, – Хлыщ, выдавив промедол, снимает ременную петлю с ноги Седого и заматывает изолентой разрез на бахиле ОЗК.

– Хорошо, сука, пошла, – лыбится Седой, – отпускает.

– Так, сестра милосердия, – торопит разведчика Винт, – всё уже?

– Угу, – бурчит Хлыщ, – сам же просил.

– Тогда вали быстрее! – злится командир. – А то мы здесь как банные листы к жопе прилипли!

Разведчик порывается что-то ответить, но передумывает. Затем, глубоко вдохнув, делает шаг вперёд, направляясь к комплексу. Дверь жалобно поскрипывает на ветру, словно плачет, поминая кого-то. Хлыщ, осторожно, держа СКС наготове, подходит к проёму. Замирает, чувствуя на себе взгляды чистильщиков, светит фонариком, и затем быстро заходит внутрь, словно канув в омут…

* * *

Минуты кажутся часами. Чистильщики всматриваются в дверной проём, стараясь уловить отблески света от налобного фонаря разведчика. Ни шороха, ни звука. Ветер и тот затих. Нервы натягиваются как струны. Винт уже теряет терпение и открывает рот, чтобы приказать входить в комплекс, как оттуда выбегает Хлыщ.

– Быстрее! – разведчик машет рукой, показывая куда-то позади себя. – Это надо видеть!

– Да говори уже! – не выдерживает Седой.

– А!..

Хлыщ, не дождавшись товарищей, снова забегает в здание. Чистильщики, держа оружие наготове, быстрым шагом следуют за ним. Заходят внутрь комплекса. Попадают в неширокий коридор. Осматриваются. Лучи фонарей шарят в пространстве. Бойцы видят, что слева от них находится комната дежурного по КПП – обычная «стекляшка», забранная частой решеткой, с оконцем, снабженным откидной дверцей, через которую обычно передают документы. Справа «вертушка» – турникет с тремя планками.

– Ты смотри, «антипанику» дёрнули, – кивает Седой светя фонарём на опущенные «рога» турникета, – значит, думали, что народ ломанётся, только… – чистильщик делает два шага вперёд и заглядывает в «стекляшку», – опа! Что за хрень?! Ребята, смотрите!

Седой вытягивает руку, указывая на сгнивший труп, в истлевшей военной форме, из глазницы которого, как древко копья, торчит обломанный черенок от швабры.

Чистильщики подходят к Седому. Заглядывают в комнату. Лучи фонарей выхватывают из тьмы лик мертвеца, обтянутый серым пергаментом кожи. Судя по искажённой гримасе и широко раскрытому рту, человек умер в страшных муках.

Бойцов одолевает странное чувство, словно дохляк тоже пялится на них. Всем становится жутко. Лучи скользят по трупу. Судя по положению тела, дежурный сидел на стуле, когда кто-то, как в амбразуру, вогнал черенок в окошко и, пробив солдату глаз и череп, пригвоздил его к стене.

Кровь брызнула и застыла на штукатурке грязно-бурым пятном. Чистильщикам кажется, что вонь от сгнившей плоти до сих пор висит в воздухе. Наверное, то же самое испытывают люди, впервые попав в морг. К этому нельзя привыкнуть, даже если ты видел десятки смертей. Стоит только нарушить покой мертвецов, как где-то в глубине души зарождается страх, что ты станешь следующим…

– А здесь что-то тащили, – Винт присаживается на корточки, смотрит на размазанную по полу грязь, перемешанную с застывшей бурой кровью, – похоже, что тело. Что за фигня, ребята? – командир поднимается.

– Вас ещё долго ждать? – от внезапного окрика Хлыща чистильщики вздрагивают. Поворачивают головы. – Ну? Сюда! – разведчик, махнув рукой, исчезает за поворотом коридора.

«Чёт Хлыщ совсем поплыл, – думает Винт, – дёрганый он какой-то».

Командир поворачивает голову.

– Седой, Митяй, остаётесь здесь, пасёте тылы. Если что, валите всё, что шевелится снаружи. Стрелять без предупреждения. Курц, Тень за мной. Живо!

Чистильщики, стараясь поскорее пройти «стекляшку», спешат за Винтом. Чем дальше они идут, тем нервознее становятся, догадываясь, что за ад воцарился в части в день Удара. Лучи прыгают по изрешечённым пулями стенам ЦРП. В тусклом свете видны закопчённые дымом от пожара надписи «Служу Российской Федерации» и «Документация дежурного по части». Под ногами хрустит битая плитка и стекло. Мебель, стоящая в коридоре, сломана. Большая часть окон разбита. Решётки погнуты, словно в них били изнутри, пытаясь выбраться наружу. Пол заляпан бурыми пятнами застывшей крови.

Бойцы идут осторожно, с опаской глядя на распахнутые двери, словно сейчас из них выскочит… Ход невесёлых мыслей прерывает свет фонаря Хлыща, бьющий в глаза.

– Эй, мудила! Ты так и будешь бегать туда-сюда? – Винт зло смотрит на Хлыща.

– А чего вы тормозите? – огрызается разведчик. – Крадётесь точно бабы на сносях. Здесь нет никого, только дохляки и мы шаримся.

– Показывай уже! Задолбал!

Хлыщ нервно смеётся.

– Пришли. Заходим и наслаждаемся.

Чистильщики проходят метров десять вперёд. Видят сорванные с петель двустворчатые двери, по обе стороны от которых валяются сваленные в кучу столы, стулья и несколько стеллажей со шкафами.