– Затухни, Митяй! – рявкает Винт. – Слышно чего-нибудь?

– Нет, – мотает головой Сухов, – тишина. «Гроза»? – решается Сергей, во все глаза рассматривая оружие Митяя, густо заляпанное бурыми пятнами.

– Она самая, – отвечает за Митяя Винт, – задрал с ней. Хочу, хочу. С бобрового трупака сняли. Прям спецназер настоящий. В бронике, панорамном противогазе, а вот не помогло. Бошку размозжили. Прямо через стекло молотком засадили. Ошмётки от мозгов на оружие висели.

– А я не брезгливый! – вворачивает Митяй. – Чего вещи пропадать, отмою, почищу, в оружейке Палыч подправит и будет шмалять как новый. Хорошо, что на «семёрке» работает, а так на него патроны хрен достанешь.

– Заглохни! – шикает на Митяя Винт. – У тебя чего? – командир смотрит на Хлыща.

– Да по тихой, – разведчик закидывает СКС за спину. – Я обколол Курца, залил его по самые гланды, он вырубился, и я смог выдернуть трубу. Перевязал. Кровь не идёт, но он очень плох. Идти не сможет. Надо что-то придумать будет.

– Тащить на себе? – взрывается Митяй. – Ты в своём уме?! Мы и шагу не пройдём с ним! Тут непонятно, что вообще снаружи происходит!

– Бросить его хочешь? – чеканит слова Хлыщ. – А если бы тебя ранили, то ты то же самое бы говорил?

– Да пошёл ты! – Митяй прислоняется к стене. – Учить меня ещё будет.

– Вы всё сказали? – Винт окидывает взглядом группу. – А теперь слушаете меня. Мы проверили корпус. Везде одни дохляки. Двери закрыты. Это место, – Винт старается подобрать слово, – как морг. Кладбище. Их притащили сюда и кинули в кучу. Кроме Фирса больше наших нет. Да, в дальней комнате трупы мародёров. Тоже почти свежак. И ещё, мы нашли оружие и патроны. Много патронов. Хватит на всех. Набиваем магазины. Берём с собой сколько можем унести, а утром одна двойка выходит из комплекса на разведку. Остальные прикрывают.

– А кто пойдёт? – спрашивает Седой. – Дураков нет. Или может быть… – язвит Седой, – кинем жребий?

– Я решу, кто пойдёт! – цедит Винт. – Это приказ! Всё, разбираем патроны и идём в комнату, где валяется Курц. Будем дежурить по двое. Остальные отдыхают. Парни, – командир заглядывает каждому в глаза, – мы очень устали. Надо хоть немного поспать. Потом снова закинемся «турбо» и…

Слова Винта тонут в фиолетовой вспышке молнии, за которой следует оглушительный раскат грома. Здание содрогается до самого фундамента.

– Опа! Точно из орудия бабахнули! – в голосе Митяя сквозит нервозность. – Жопное место мы выбрали для прогулки!

– Заткнись! – рявкает Винт.

В окнах снова полыхает. Ощущение, что смотришь на электросварку. На несколько секунд теряешь способность нормально видеть, а перед глазами плывут разноцветные круги. Раздаётся раскат грома, вслед за которым чистильщиков подкашивает приступ страшной головной боли.

Боль накатывает волнами. Пульсирует от малейшего движения, разливаясь по телу слабостью. Хочется лечь и не дышать. Забиться в угол. Сдохнуть.

Бойцы сгибаются в три погибели. Хрипят. Затем валятся на пол. Коридор заполняет отборный мат. Люди шипят от боли. На висках набухают вены. Кажется, ещё чуть-чуть, и голову разорвёт от внутричерепного давления.

Внезапно буря прекращается. Точно струи дождя обрубили. Снаружи воцаряется звенящая тишина, в которой отчётливо слышно, как уже здесь, внутри здания, прямо в коридоре, разносится странное клекотание. Винт, сделав над собой неимоверное усилие, поворачивает голову. Затуманенные глаза с трудом различают медленное движение. Кто-то идёт по коридору. Винт смотрит дальше и видит, что сгорбленная фигура, издающая непонятный звук, находится от него метрах в десяти.

Винт пытается сфокусироваться. Еле-еле поднимает голову, точно налитую свинцом. Свет фонаря скользит по полу, чиркает по стенам пока не замирает на… Курце.

Парень стоит без противогаза. Голова чуть опущена. Из угла рта тянется длинная нить слюны. Курц стоит, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, тупо глядя в одну точку. В правой руке, по которой струится кровь из пробитого плеча, зажата красная рукоять пожарного топора.

– Курц? – окликает парня Винт, медленно наводя на него ствол автомата. – Ты чего?

Курц не отвечает, только резко вздрагивает, видимо услышав человеческий голос. Поднимает голову. На Винта смотрят пустые остекленевшие глаза.

– Курц! – Винт старается говорить одновременно уверенно и тихо, почему-то подумав, что громкие звуки могут его раздражать. – Что с тобой?

Винт поднимается и замечает, что Курц, судя по движению глаз, внимательно следит за ним. Парень делает неуверенный шаг вперёд, волоча топор по полу. В свете фонаря видно мертвенно-бледное лицо. Со стороны движения Курца напоминают кукольные, словно кто-то дёргает марионетку, заставляя её переставлять ноги.

Винт приставляет приклад к плечу. Целится.

– Стоять я сказал! Стоять! – чистильщик срывается на крик.

– Да вали ты его! – хрипит, вставая, Седой. – Поехал он!

– Я сам решу! – Винт опускает ствол автомата, целясь Курцу в ноги. – Пока не выясним, он свой!

В этот момент поднимаются остальные чистильщики.

– Мля! Что это за хрень? – Митяй зачем-то передёргивает затвор «ублюдка».

Хлыщ и Сухов, тоже с трудом встав, молчат, поднимают оружие. Курц останавливается. Обводит тупым взглядом бойцов. В остекленевших глазах отражается свет фонарей.

– Если он сделает ещё один шаг, то я его валю, – шипит Седой на ухо Винту.

– Нет! – рявкает Винт. – Стрелять только по ногам! Он нам нужен живым! Чтобы понять… – командира перебивают.

– Как он может держать топор?! – шёпотом спрашивает Митяй. – Он же ранен!

– А ты пойди и спроси, – язвит Седой, – а потом нам расскажешь.

– Тише вы там, – шикает Хлыщ, не сводя взгляда с Курца, – видите, как он дёргается, он слушает нас!

Неожиданно Курц запрокидывает голову и издаёт стрекочущий звук, похожий на многократно усиленный клёкот хищной птицы. Затем парень снова смотрит на чистильщиков. Они замечают, как в его глазах теперь разгорается огонь ярости. Курц поднимает топор. Движения становятся точными и уверенными, словно за эти пару минут он привык к новому телу.

– Мать твою, что это? – Митяй делает шаг назад.

– Похоже на те звуки на улице, – Винт сжимает рукоятку автомата, – если он не остановится, я стреляю ему по ногам. Курц, опусти топор! – Винт смотрит на парня. – Считаю до трёх. Раз!

Курц дёргается от резкого звука голоса. Топор замирает на уровне головы. Парень окидывает взглядом чистильщиков. Делает шаг вперёд.

– Два! – палец Винта пляшет на спусковом крючке. Его нервозность передаётся остальным.

Губы Курца расплываются в зловещей усмешке. Он перебрасывает топор из руки в руку.

– Три! – грохает выстрел.