и сделала глоток из кружки. – В таком случае мы обязаны делиться тем, что нас тревожит. А теперь не хочешь узнать, как я вижу ситуацию?

– Хочу.

– Судя по тому, что ты рассказываешь, получается так: Клинта воспитали в уверенности, будто мужчина в семье главный. Задача женщины проста – делать все, что велено, ухаживать за домом и рожать детей. Трейси забеременела; видимо, поэтому и сыграли свадьбу. Однако случился выкидыш. Не важно, по какой причине – муж виноват или случайно (хотя я уверена, что это он постарался). Трейси не справилась со своими обязанностями. Ее отрезали от семьи и заперли под присмотром его родни, исповедующей те же, весьма специфические, убеждения.

– Трейси может уйти, – сказал Зейн. – У девушки в городе семья. Ее ничто не держит. Я знаю, это нелегко, однако…

– Нет-нет-нет! Да, она взрослая, а ты был ребенком. Да, у нее есть родные, которые готовы поддержать. Но… – Дарби долго, протяжно вздохнула. – После развода я ходила к психологу на групповые занятия. Господи, Зейн, чего я там только не увидела! Были женщины, над которыми издевались годами. Они уходили, потом возвращались, и все начиналось по новой.

– «Вращающаяся дверь» – так это называют, – сказал Зейн.

– Они возвращались не потому, что им нравились постоянные побои. Не потому, что были слабыми. Потому что им сломали психику. Они попали в замкнутый круг. Терпели издевки сперва со стороны родителей, потом мужа. Верили, что в этот раз он обязательно исправится. Думали, сами виноваты и заслужили такое обращение. А некоторым просто некуда было идти…

– Знаю. В свое время я посадил немало насильников. А еще знаю, что не могу помочь Трейси Дрейпер. И Ли не может, и ее семья тоже – пока она сама не решится и не попросит о помощи.

– Ты хочешь спасти девушку, – заключила Дарби. – Тебя это мучает. Вот ты и злишься.

– О да… Давай забудем, а? Выбросим из головы. Лучше позвоним Бритт, пусть привезет Сайласа, Одру и Молли, пообщаемся.

Дарби подняла бровь.

– И чем ты собираешься их кормить? Вряд ли они успели поужинать.

– Эээ… Закажем доставку?

Дарби покачала головой.

– У тебя шикарный гриль. Если потерпишь до завтра, можно позвать всю семью и запастись мясом. Тем более к тому времени мы не только доделаем заднюю стену, но и успеем высадить цветы.

– Это будет не слишком спонтанно.

– Наверное. Однако… – Дарби встала, обошла стол и уселась Зейну на колени. – Мы можем спонтанно попробовать что-нибудь другое.

– Ого… – Зейн изумленно округлил глаза, когда она принялась расстегивать рубашку. – Прямо здесь, на улице? Но ведь…

– Сегодня хорошая погода, – закончила Дарби вместо него и заткнула рот поцелуем.

Глава 17

Грэм ударил ее не слишком сильно, тем более она сама напросилась. Заслужила. Ее голова с приятным сердцу стуком ударилась о деревянный пол.

Бить Элайзу снова он побрезговал, заниматься сексом – тем более. В этом отношении она потеряла всякую привлекательность.

Не верилось, что когда-то он испытывал к ней страсть и она идеально подходила ему во всех отношениях.

Грэм простил предательство, принял оправдания, стенания и слезы, поверил в ту глупую чушь, которую Элайза нагородила: что, мол, она слаба, ее заставили, над ней издевались полицейские и собственная родня. Теперь он вынужден целыми днями сидеть на унизительной работе, а по возвращении обнаруживать, что жена выдумывает всякие глупые предлоги для того, чтобы выйти из дома и шляться где-то по ночам.

Элайза каждый день, каждый час, каждую минуту напоминала ему о том, чего он лишился. По ее, между прочим, вине! Если бы эта женщина заперла мелкую соплячку в комнате, Грэм разобрался бы с наглым невоспитанным сыном, которого она родила.

Вдобавок Элайза отвернулась от него, предала и разболтала все их секреты взамен на смягчение приговора.

Из-за этой никчемной дуры он отсидел восемнадцать лет!

Она могла бы уже осознать свою вину и понять, что настала пора расплачиваться.

Если бы Элайза в тот роковой день послушалась, он до сих пор был бы уважаемым врачом. Имел бы авторитет. Жил бы своей жизнью, а не просыпался ночами в холодном поту с мыслями о тюрьме.

По вине жены он лишился всего, что имел, – и она ни в коем случае не должна этого забывать. Все из-за наглой дуры и мелких уродцев, которых ее угораздило родить. Элайза отняла у него восемнадцать лет жизни, а теперь ей хватает наглости ныть и требовать машину, работу и новый дом, а потом обиженно и грустно глядеть на него плаксивыми глазками.

Слава богу, она вымыла посуду (не пришлось даже напоминать), пока он смотрел телевизор. Ну а чем еще заняться бесконечными вечерами в этой лачуге, которую они вынуждены снимать, словно последние неудачники?

Грэм не сразу заметил, как невнятно бормочет жена – он никогда не слушал ее унылую болтовню. Потом вдруг Элайза окликнула его по имени, упала на пол и забилась в судорогах.

С минуту, не меньше, Грэм глядел на нее, ни капли не волнуясь – скорее озадаченный тем, что с ней происходит. Потом подошел – и сразу понял, в чем причина. Оставалось лишь смотреть, как она умирает.

Субдуральная гематома. Кровоизлияние в мозг. Удары по голове, где проходят тончайшие сосуды, бывают весьма коварны. Когда Элайза умирала у него на руках, он гладил ее по волосам и даже плакал.

Однако потом до него дошла вся правда. Выйдя из тюрьмы, Грэм не получил истинной свободы. Теперь – другое дело.

В доме хранились наличные. Эти годы Грэм заставлял жену понемногу снимать со счетов деньги. Его вел какой-то инстинкт – возможно, он предвидел сегодняшний день.

Денег было не так уж много – надо снять остальное, чтобы не светить кредитками. Впереди два дня – в пятницу необходимо явиться к надзирателю, а в субботу выйти на работу. В воскресенье и понедельник будут выходные. Во вторник и среду можно сказаться больным. Вряд ли начальник побежит немедленно докладывать в полицию. Так Грэм получит фору почти в неделю.

У него есть машина, можно уехать объездными путями, не нарушая правил и расплачиваясь наличными. План действий понемногу выстраивался в голове. Грэм понял, что изначально так и собирался поступить.

Он знал не только, что будет делать, но и с какой целью.

Много лет он спасал человеческие жизни, однако его лишили этой возможности. Разве не справедливо будет отомстить? Забрать жизни тех, по чьей вине он все потерял?

– Ты подарила мне свободу, Элайза. – Грэм погладил жену по волосам. – Можешь за меня радоваться.

Он