Вошли в гостиную, сели. Вроде встретились дляделового разговора, а что-то не так было, будто говорили не о том, о чемследовало. Смерть-то впрочем отмалчивалась, всё на Эраста Петровича глядела, аон по большей части смотрел на скатерть — поднимет на Смерть глаза и скорейснова опустит. Заикался больше обычного, вроде как конфузился, а может неконфузился, поди у него разбери.

От этих гляделок, в которые те двое игралипромеж собой, без Сенькиного участия, ему стало тревожно, и господина Неймлесаон слушал вполуха, в голову лезло совсем другое. Коротко говоря, сказ инженера,или, как он сам обозвал, “план операции” состоял в том, чтоб собрать всехподозреваемых в одном особенном месте, где преступник сам себя проявит ивыдаст. Скорик уставился на Эраста Петровича: как же так, ведь сами говорили,что убийца разгадан, но инженер сделал знак глазами — помалкивай, мол. Ну,Сенька и смолчал.

И когда Эраст Петрович сказал: “Без вас,сударыня, и без тебя, Сеня, мне в этом деле, к сожалению, не обойтись. Нет уменя других помощников” — всё равно Смерть на Скорика не посмотрела, вот какаяобида. Ужасно он от этого расстроился. Даже не испугался, когда инженерпринялся опасностями предстоящего дела стращать — вот до чего расстроился.

Смерть тоже нисколько не испугалась.Нетерпеливо качнула головой:

— Пустяки говорите. Лучше про делосказывайте.

И Сенька лицом в грязь не ударил:

— Чего там, двум смертям не бывать, однойне миновать.

Лихо тряхнул головой и на неё покосился. Итолько потом сообразил, что вышло-то двусмысленно: то ли про смерть сказано, толи про Смерть.

— Хорошо, — вздохнул ЭрастПетрович. — Тогда распределим, кому за какой конец держать невод. Вы,сударыня, приведёте на место Князя и Очко. Сеня — Упыря. Я — пристава Солнцева.

— Этого-то зачем? — удивился Сенька.

— Затем, что п-подозрителен. Всепреступления совершены на территории его участка. Это раз. Сам Солнцев —человек жестокий, алчный и абсолютно б-безнравственный. Это два. Иглавное… — Инженер снова уставился на скатерть. — Он тоже состоит всвязи с вами, сударыня. Это три.

У Смерти дёрнулась щека, как от боли.

— Снова не про то говорите, — резкосказала она. — Объясните лучше, как Князя с Очком выманить. Они оба волкибывалые, сами в загон не пойдут.

— А я? — встрепенулся Скорик, докоторого вдруг дошло, что ему надо будет в одиночку с самим Упырёмтягаться. — Он меня и слушать не станет! Вы знаете, он какой? Он менявелит за ноги взять да разодрать на две половинки! Кто я ему? Сикильдявка!Никуда он со мной не пойдёт!

— Не пойдёт, а бегом побежит, это уж мояз-забота, — ответил Сеньке господин Неймлес, а смотрел при этом наСмерть. — Да и не придётся вам двоим никого никуда заманивать. Тольковстретить и сопроводить к назначенному месту.

— Что за место такое? — спросилаСмерть.

Вот теперь инженер, наконец, повернулся кСкорику, да ещё руку ему на плечо положил.

— Это место только один человек знает.Как, Али-баба, выдашь нам свою пещеру?

Если б Эраст Петрович его при Смерти “бабой”не обозвал, Сенька ещё, может, и не сказал бы. Только чего над серебром-златомтрястись, когда, может, вся жизнь на кону? А потом Смерть обратила на него своиглазищи, брови чуть-чуть приподняла, словно удивляясь его колебанию… Это ирешило.

— Эх! — махнул он рукой. —Покажу, не жалко! Знайте Сеньку Скорика!

Сказал — и так вдруг жалко стало: даже неогромных тыщ, а мечту. Ведь что такое богатство? Не жратва от пуза, не сто парлаковых штиблет и даже не собственное авто с мотором силищей в двадцатьлошадей. Богатство — это мечтание о рае на земле, когда чего пожелаешь, то утебя и будет.

Тоже, конечно, брехня. К Смерти вон с какимимильонами ни суйся, всё одно, как на Эраста Петровича, смотреть не станет…

Никто сумасшедшей Сенькиной щедростью невосхитился, в ладоши не захлопал. Даже “спасибо” не сказали. Смерть простокивнула и отвернулась, будто иначе и быть не могло. А господин Неймлес встал.Тогда идёмте, говорит. Не будем время терять. Веди, Сеня, показывай.

* * *

В подземной зале, где несколько часов томуПроха хотел выдать старого приятеля на верную гибель, а заместо того самлишился жизни, мёртвого тела уже не было. Не иначе подвальные жители уволокли:одежду-обувку снимут и голый труп после на улицу подкинут, обычное дело.

С Эрастом Петровичем и Смертью страшно небыло. Светя керосиновой лампой, Сенька показал, как вынуть камни.

— Тут только вначале пролезть узко, апотом ничего. Иди себе, пока не упрёшься.

Инженер заглянул в дыру, потёр одну из плитпальцем.

— Старинная кладка, много старше, чемздание ночлежки. Эта часть Москвы похожа на слоёный п-пирог: поверх прежнихфундаментов построены новые, поверх тех ещё. Чуть не тысячу лет строились…

— Чего, полезли, что ли? — спросилСкорик, которому уже не терпелось показать сокровища.

— Незачем, — ответил господинНеймлес. — Завтра ночью п-полюбуемся. Итак, — обратился он кСмерти. — Ровно в три с четвертью пополуночи будьте здесь, в зале. ПридутКнязь и Очко. Увидят вас — удивятся, станут задавать вопросы. Никакихобъяснений. Молча покажете ход, камни будут уже отодвинуты. Потом просто ведитеих за собой, и всё. Вскоре появлюсь я, и начнётся операция под названием… Покане придумал, каким. Главное — не теряйте присутствия духа и ничего не бойтесь.

Смерть глядела на инженера не отрываясь. Чтосказать — он и в мигающем свете лампы был красавец хоть куда.

— Не боюсь я, — сказала она чутьхрипловато. — И всё сделаю, как велите. А сейчас идёмте.

— К-куда?

Она насмешливо улыбнулась, передразнила его:

— Никаких объяснений. Не теряйтеприсутствия духа и ничего не бойтесь.

И пошла из залы, не произнеся больше не слова.Эраст Петрович в замешательстве взглянул на Сеньку, кинулся догонять. Скориктоже, только лампу подхватил. Чего это она удумала?

На крыльце дома, у самой двери, Смертьповернулась. Лицо у ней теперь было не насмешливое, как в подвале, а словно быискажённое страданием, но все равно невыносимо красивое.

— Простите меня, Эраст Петрович.Держалась, сколько могла. Может, сжалится Господь, явит чудо… Не знаю… Толькоправду вы написали. Я хоть и Смерть, а живая. Пускай я буду злодейка, но большенет моих сил. Дайте руку.